Через несколько кажущихся бесконечными секунд что-то бьет в голову: Ноа вздыхает. И чувствует его - тот самый местный воздух, прохладной мягкостью проникший внутрь модуля и коснувшийся ее растрепанных волос. Второй вдох, третий. Она все ждет последствий, но они никак не проявляют себя, лишь внутри будто что-то разрастается, раскрывая соскучившиеся по полноценным вздохам легкие и затыкая горло странным комом.
О нет. Только не здесь, не сейчас, не при нем. Ноа держится изо всех сил, закусывает щеку изнутри, надеясь отвлечься на боль, но не получается. Соленые дорожки вовсю прокладывают прозрачные пути по ее щекам, тихий всхлип вырывается из горла, вызывая ненужное внимание. Ноа пытается не обращать внимания на то, что ее подопечный, вероятно, сейчас взирающий на нее, сидит рядом и видит все это. Она слышит, как астронавт поспешно встает со своего кресла и делает первые шаги к выходу. Шаги резко стихают, и ушей достигает голос Манна:
- Пойдемте.
Он прав - ни к чему сейчас просиживать эти минуты. Ноа встает и ватными шагами доходит до астронавта, все еще ожидающего ее и будто не осмеливающегося выйти без своей спасительницы наружу. Хью протягивает руку - бледную и теплую, без перчатки - и улыбается. Они будто меняются местами: теперь Ноа боится ступать в новый мир, а Манн подталкивает ее вперед, приободряя теплом своих слов:
- Мы ведь дома, почему вы боитесь?
Нет, Ноа не боится. Она просто пытается поверить. Утирая одной рукой успевшие высохнуть слезы, другой она касается мягкой ладони своего подопечного и кивает головой.
Им действительно пора.
Гравитация тут же дает о себе знать, едва астронавты покидают свой модуль: липкой весенней грязью облипает она ноги, тяжестью оттягивает плечи, давит на их головы, раскачивая людей из стороны в сторону, будто матросов на палубе в шторм. Двое цепляются друг за друга и стараются идти дальше мелкими шажками, не отпуская друг друга ни на секунду.
Но проклятая гравитация давит все сильнее, колотя по голове тяжелыми ударами артерий на висках. В глазах темнеет, и оба вспоминают, что после длительных полетов не рекомендуется вообще принимать вертикальное положение, ибо чревато. Но они так не вовремя забывают об этом, и последствия не заставляют себя долго ждать, вынуждая пришельцев сначала осесть на колени, а потом и вовсе растянуться на прогретой за этот день... земле. Перед глазами все плывет: облака воздушным белоснежным кремом смешиваются с синевой самого неба, напоминая давно оставшиеся далеко в прошлом земные пейзажи, то и дело туманившиеся бескрайними тучами пыли.
Манн переворачивается на спину, закрыв глаза: в противном случае он бы точно потерял сознание, - и видит, как коллега делает то же самое. Раскидывает в разные стороны руки и ноги начинает что-то ими делать. - Что вы делаете? - не понимает астронавт.
- Свой первый след, - судорожно дыша после первой попытки, отвечает Ноа, но от этой информации Хью не становится яснее.
Да и мысли сейчас другие.
Она не обманула его: ни на ледяной планете, где обещала вернуть домой, вынося его рыдания, ни на самом корабле, когда Манн вовсю отбрыкивался от очередного сеанса криосна, ни сейчас. Ноа сделала это, не покинула, не предала, не оставила там молча погибать в плену мокрого остывающего мешка. Вытерпела все его выходки и просто доставила туда, куда нужно, без лишних слов и увещеваний. Манну даже кажется, что Ноа, если б того требовали обстоятельства, потащила б его за шкирку к своей малышке.
Ушей касается странный звук, похожий на далекое гудение. Гудение это растет, приближаясь, нарастает, с гравитацией на пару давя на уши, будто пытаясь выдавить из них что-то. Хью переворачивается на живот и видит вдалеке что-то белое, колесами своими поднимающее пыль и стремительно приближающееся к ним.
- О, к нам гости, - сообщает он коллеге.
Та, закончив свои дела и отдыхая, опирается на локти и смотрит туда, куда указывает ее подопечный.
- И правда, - соглашается она. - Кто-то едет.
Страх на какое-то короткое время заставляет два сердца побиться немного чаще, но вскоре оставляет обоих: уж слишком он глупый, чтоб задерживаться внутри надолго.
Оба практически не поворачивают головы, когда белый транспортер останавливается в нескольких метрах от них, обдав обоих через полминуты клубом инопланетной пыли. Те ничего не видят, надрывно кашляя и, закрыв глаза, пытаясь отползти назад.
Но самое важное происходит потом, когда эта пыль рассеивается. Два лица - смутно знакомое Манну женское, сияющее своими огромными карими глазами, и мужское, обрамленное седыми волосами, - возникают рядом с астронавтами, улыбаются и что-то говорят. Манн не слышит их и тупо улыбается в ответ, понимая, что лица эти скоро исчезнут за темной пеленой обморока, но пытается задержаться хотя бы на грани, не потерять этих людей из виду. Ведь он, черт возьми, так рад их видеть.