А ведь когда-то очень давно у них могло получиться.
Но сейчас вряд ли: ни малейшего признака так нужного сейчас тепла не предвидится в его палате. И с Амелией, ставшей совершенно чужой за эти полвека, не о чем поговорить.
Кроме разве что...
- Как поживает Дей?
Нарочито затыкает вопросом затянувшуюся неловкую тишину и называет фамилию своей спасительницы, не ее имя, произнесение которого может выдать его странную потребность в тепле именно этого человека.
- С ней все в порядке, - понимая, отвечает Амелия. - Едва пришла в себя после долгого полета, еле ходит, а уже хочет обратно к звездам.
- Быстро же она оправилась.
- И не говорите, - соглашается женщина, чему-то кивнув.
- Могу ли я увидеть ее? - сразу после этого астронавт спохватывается и признается, неловко улыбнувшись: - Она единственный человек, к которому я успел привыкнуть.
И ни разу не подумал о нем все эти дни.
- Понимаю, - произносит Амелия, и это звучит искренне. - Но пока вам нельзя ни с кем видеться, кроме меня и других медработников.
- Почему?
- Потому что вы сейчас на карантине, - терпеливо уже в который раз поясняет дочь профессора. - Ваша иммунная система все еще слишком слаба, и она не может бороться даже с самыми незначительными вирусами. К тому же вы много лет провели на своей планете, и мы решили какое-то время продержать вас в изоляции для возможного выявления инопланетных бактерий.
- Это ни к чему, - обрывает ее Манн. - Вы ничего не найдете.
Амелия удивленно смотрит на него.
- Вы указывали в своих данных, что на поверхности вашей планеты благоприятная для жизни среда в виде кислорода и органики, - Бренд снимает жгут с руки Хью. - Вполне возможно, что там есть и простейшая жизнь в виде бактерий. Так что все возможно, не вам ли знать, доктор Манн.
Тот прикусывает язык, кивая в ответ. Амелия с облегчением понимает, что на этот раз астронавт не будет спорить с нею, его ослабленная нервная система не даст сбой, и его не посетит паническая атака или же попросту не заклинит на мысли о том, что никаких бактерий на нем нет. Вот только одно мгновение ее беспокоят странные ледяные всполохи в пока еще тусклых глазах собеседника, которые тут же стихают, исчезают за посеревшей радужкой где-то внутри.
- Ну, мне пора, - женщина встает с койки, прижимая папку со свежими записями к себе. - Много дел сегодня, а вы крепчайте.
Улыбнувшись на прощание, она идет к двери и за секунду до выхода резко останавливается. Манн слышит этот слишком шумный выдох, видит внезапный разворот и почему-то покрасневшее лицо Амелии с искрящимся странным огнем взглядом.
- Я так рада, что вы живы, - последнее, что она произносит в адрес астронавта.
И тут же почти убегает прочь, едва не задев плечом дверной косяк.
Манн не понимает, что произошло только что, да и не хочет сейчас это постигать: сейчас несколько минут разговоров с человеком отнимают у него слишком много энергии, утомляют и не дают думать дальше, заставляя лечь на еще теплую от минутой ранее сидевшей на ней Амелии койку и закутаться в покрывало.
Он потом выпытает все, что ему нужно знать. Наверное, если пожелает этого.