Капельница. Но Манн не помнит этого слова.
- Зачем это? - тупо вопрошает он, глядя на плечи пришельца.
Поднять голову пока не хватает сил.
- Этот чудо-раствор придаст вам сил и поднимет на ноги, - отвечают ему.
Голос человека обретает новые мягкие ноты. Это женщина.
- А дальше что?
- А дальше мы полетим домой.
Домой. Все эти годы Манн жил этим словом, дышал им. Только эти несколько букв заставляли его вылезать из своего модуля и искать, искать. А тут нежданно-негаданно прилетели за ним и просто заявили, что он спасен. Но вот только где он - дом?
У них нет дома. У людей, мать их, просто не может быть его.
- Мы полетим на Землю?
- Нет, Землю мы уж лет десять как покинули.
- А куда мы тогда полетим?
- На планету Эдмундса.
Эдмундс. Кажется, он был физиком-ядерщиком. И Имя такое забавное - Вульф или Вольф - астронавт не помнит точно. Но понимает: этому немцу, похоже, чертовски повезло.
Или она лжет.
Он поднимает глаза на человека, разливающего что-то горячее по металлическим кружкам, и наблюдает, как тот подходит, садится рядом и протягивает одну из этих кружек.
- Чай, - сообщает женщина. - Сладкий. Самое оно в такую стужу.
С последним Манн полностью согласен. Он осторожно принимает потеплевшую кружку из рук пришелицы и отхлебывает из нее. Обжигается язык, и кипяток сладостью своей будоражит горло.
- Скажите мне правду, - Манн поворачивается к коллеге. - Это все ведь сон, да? Это же все нереально?
Та все понимает и, глядя астронавту в глаза, отвечает:
- Нет, это не сон. Это реальность, все, что вы видите вокруг себя и увидите потом, когда мы улетим отсюда.
Разглядывая радужки глаз коллеги, Манн вспоминает, что такое зеленый цвет - именно такого оттенка крапинки пляшут на теплой серой глади ее глаз. Хочется верить, что сидящий рядом человек - не плод спящего воображения.
- Расскажите лучше, как вы себя чувствуете сейчас, - ее, видимо, смущает это долгое разглядывание, и поэтому она решает перевести стрелки.
Манн кутается теплее и обхватывает крепче обеими руками горячую кружку с чаем.
- Дай бог вам не узнать, какие это счастье - увидеть человека, - произносит он первое, что так и просит поделиться. - Знаете, я и раньше особо не питал надежд, а спустя годы веры совсем не стало...
Она сидит рядом и ловит каждое слово из уст астронавта. А тот все рассказывает и рассказывает, упоенный своими воспоминаниями и ощущениями, заполнившими все его тело до краев. Пришелица не перебивает его, отхлебывая свой чай, и узнает, как Манн, совсем потерявший надежду на свое спасение, бесконечных сорок лет назад погрузился в самоубийственный, но безболезненный сон и даже не установил дату пробуждения.
- ...Вы буквально воскресили меня из мертвых, - заканчивает Манн свое недолгое повествование.
Женщина задумчиво хмыкает в ответ.
- Как Лазаря.
И с этим астронавт согласен чуть более чем полностью.
- А что с остальными? - в свою очередь пытается узнать он.
- Из ваших?
- Да.
- За ними всеми снарядили спасательные экспедиции, - коллега допивает свой чай. - Все-таки несправедливо бросать таких людей, как вы, на произвол судьбы.
Боже, Манн еще несколько часов назад не рассчитывал на собственное спасение, а тут... Иногда чудеса случаются.
- Значит, через столько лет мы дождались.
- Точно, - гостья указывает на термос. - Еще чаю хотите?
- Нет, спасибо. Мне б эту порцию переварить.
- Ладно.
Через какое-то время благодаря капельнице Манну становится гораздо лучше: проясняется сознание, взгляд теперь может уловить даже такие мелкие детали, как вышитая серым на синем фоне эмблемы NASA короткая и ясная фамилия Дей. Он пытается под пристальным наблюдение этих серо-зеленых глаз сделать первые самостоятельные шаги - астронавта качает из стороны в сторону, слабость свинцом заливает ноги, и последний чуть не падает. Но не делает этого, крепко держится за койку, капсулу для криосна и, если подвернется, теплые плечи коллеги.
Все это: пробуждение, новости о чудесных спасениях, рассказ о полете некоего Купера внутрь Черной Дыры, сама эта женщина рядом - кажется ему сказочными грезами, видением. Наверняка все это ему снится, и если это так, то Манн не хочет просыпаться. Здесь ему тепло и уютно, есть горячий сладкий чай и простая человеческая забота. Да что уж там, даже женщина есть в этом сне! Вон сидит: то улыбается, наблюдая, как он ковыляет по модулю, то закопается с головой в накопившейся за эти годы документации, то расскажет своему подопечному еще пару небылиц наподобие тех, что Манн уже успел послушать. Астронавт не верит ни единому ее слову, но слушает с почти детским упоением, отмечая про себя гениальность и изумительную, пусть и до одури фантастическую, логичность собственного сна.