- Во сне ведь не так должно болеть, да?
Ему только что врезали пощечину: древний метод возвращения людей в реальность. Манну даже хочется улыбнуться, хоть след от ладони продолжает гореть огнем на коже. Он чувствует, как руки ложатся на его плечи, согревая сквозь тонкую сероватую материю рубахи, и направляет в сторону своей хозяйки. Ноа снова предстает перед его взором - молча извиняющаяся за то, что вынуждена была сделать.
- Доктор Манн, - ее прохладные ладони ложатся на щеки последнего, сама она не сводит взгляда с посеревших от аммиачного льда глаз астронавта, а голос низкими теплыми нотами проникает прямо в мозг. - Я летела сюда два года не для того, чтобы выслушивать ваше нытье. Мне поручено доставить вас, но это будет невозможно, даже если только один из нас будет бодрствовать весь полет - на это у нас не хватит никаких ресурсов. Дайте мне шанс доказать, что все, происходящее сейчас, реальность.
Манн смотрит на говорящую, цепляется за каждый зеленый всполох в ее глазах, каждое слово, как за спасительную соломинку.
- Я не хочу просыпаться, - почти сипит он. - Я не хочу снова оказаться в той криокапсуле. Не дайте мне проснуться там в полном одиночестве в окружении сплошного льда.
Пожалуйста.
- Когда вы проснетесь, я буду рядом, - отвечает Ноа. - И мы будем дома.
- Вы обещаете?
- Обещаю.
- Но как мне поверить вам?
- Есть только один способ, - она протягивает таблетку. - Другого варианта не дано.
Пальцы Манна, коснувшиеся глянцевого округлого бока таблетки, чувствуют уже знакомую мягкую прохладу ладоней коллеги. Он не понимает, почему это прикосновение успокаивает его.
- Нам пора, - слышит он голос. - Всего два года, которые пролетят как миг.
Астронавт почти обреченно кивает головой, соглашаясь, и, отправив медикамент себе в рот, заставляет себя глотнуть.
- Все равно я пока вам не верю, - произносит Манн, в последний раз взглянув на свое видение.
- И все же вы доверились мне, - Ноа улыбается.
- Спасибо еще раз, что не покидаете меня.
- Потом благодарить будете, когда вернемся.
Она наблюдает, как астронавт садится в криокапсулу и тихонько шипит, угодив с прохладный питательный раствор. Все это время он старается не сводить глаз со своей коллеги, будто хочет запомнить каждое ее движение, каждый жест, черту лица. А та, стараясь приободрить находящегося в полуистерике Манна, понимает, что, став для него первым человеком за пятьдесят лет, она подписывается на нечто большее, чем просто курьер, доставляющий одного из блистательнейших ученых своего времени домой.
Рассвет
Ноа не врет - эти два года пролетают незаметно. Сплошная прохладная темнота проглатывает его целиком, погребая в плотном полупрозрачном пакете. Манн просто закрывает глаза и не успевает привыкнуть к этому всему заново - он просто засыпает.
И на этот раз - никаких образов, только чернота, что не выпускает из своих цепких лап. Ничего не оставили астронавту - бесследно канет в небытие этот прекрасный сон, где женщина, собранная из давно забытых образов прошлого, поит его горячим чаем, тешит сказочными небылицами, полными света и счастья. Тот самый хэппи-энд, о котором он всегда мечтал. Единственное, что ему оставили сейчас, - это тепло, мягко обволакивающее каждую клеточку пока живого истощенного тела, плавающего в этой криокапсуле.
Его жестоко обманули. Ничего того, что видел Манн, нет и в помине: он по-прежнему на своей планете, ожидающий свой неминуемый конец, который все никак не настает. Сколько лет Хью уже погружен в этот проклятый сон, неизвестно.
Но самое тяжелое - то, что винить в обмане некого, только самого себя и чертов инстинкт самосохранения, цепляющийся за самую призрачную возможность продлить мучения человека. А Манн хочет лишь одного - умереть и не видеть этих счастливых снов, что лишь напоминают о том, что он еще жив.
Но эти видения не покидают астронавта, и очередная порция до боли невыносимого бреда не заставляет себя долго ждать хлынувшим в глаза слепящим мутным светом и странным голосом, проткнувшим уши:
- Подъем! - приближающийся скрежет бьет по голове. - Кусочкам мяса пора просыпаться!
Манн уверен, что это его предсмертный сон, иначе не пришел бы в голову подобный бред. Астронавт уже давно готов к переходу и теперь просто ждет, когда же местные боги - или его земной Господь - заберут его душу, дадут ей наконец-то высвободиться из такого слабого бренного тела и улететь отсюда далеко-далеко. А куда - в рай ли, ад - уже без разницы. Он не может продолжать существовать, медленно задыхаясь закованным в своем ледяном мире.