— Вот так, — Возвысился голос над остальными. Его тело буквально парило над всеми, чтобы речь была слышна всем, — Сдавайтесь, псы Бельтариса! Пришел ваш главный кошмар, — Засмеялся тот.
Его армия издала победный клич, а оставшиеся защитники крепости собрались рядом с ледяной стеной, отделяющей их от повелителя. Призраки медленно приближались. В том, что город падет не было и сомнений, но надежда всегда умирает последней. Впрочем, как и всегда.
— Убирайся с наших земель! — Выкрикнули из толпы, остальные поддержали его. Для них не существовало страха. Череда тяжелых сражений навсегда уничтожила страх перед смертью.
— За трон и короля! — Пронесся клич по всей крепости, и защитники бросились в атаку.
— Ничтожества, — Процедил Эрлидгар, создавая новое разрушающее заклинание в руке, — Ваша жизнь напрасна! За его спиной начал формироваться ледяной отросток, со стороны напоминающий огромную скалу. С каждой секундой она становилась все больше и больше.
Обычных существ такое чудовище могло бы сломить и напугать, но не их.
— Мы оторвем тебе голову и отдадим Хранителям! — Рассмеялся воин, отрывая голову рядом стоящему призраку.
— Если первым это не сделаю я, — Эрлидгар сжал зубы, как от пощечины, и гигантский кусок льда сорвался с места.
Огромная скала с чудовищной скоростью полетела на них, грозя стереть их в порошок вместе с крепостью.
— Хватит, — Произнес чей-то голос, и снаряд сначала резко взлетал вверх, а затем взорвалась на мельчайшие кусочки, — Твоя игра затянулась, Эрлидгар, самое время отступить. Признаться, эта война была хорошей, но даже ей должен быть придел. Все существа подняли головы вверх и увидели седого старика в балахоне. На его поясе висело то, что заставляло ужаснуться любого — гримуар. Сам бог решил принять участие в сражении.
— Разве вам можно вмешиваться в дела смертных? — С насмешкой спросил царь, но в его глазах читалось совсем другое. Страх? Удивление? Возможно все вместе. К битве с Хранителями Гримуаров тот еще не был готов. Это произошло слишком рано.
— Если ты сейчас уберешься с этих земель, то мы закроем глаза на твои выходки, — Произнесло божество, давая последний шанс.
— Вынужден отказать, — Улыбнулся Эрлидгар, внутренне ожидая чего угодно.
— Твой выбор сделан, — Бельтарис поддержал улыбку, а его гримуар вспорхнул перед ним и раскрылся. Тонкие электрические заряды заскакали по обложке, а глаза бога засветились ярким фиолетовым цветом. Секунда, и прозвучал треск.
Призраки упали на колени, и резко запахло паленым. Их буквально поджарило изнутри, их тела бились в конвульсиях. Мгновенная смерть.
Но Эрлидгара такая судьба не коснулась. Бельтарис медленно приближался к нему, а подгорцы смотрели на своего спасителя. Бог создал копье и направил его на царя.
— Твоя жизнь не стоит того, чтобы я напрягался, — Выдавил из себя он, и призрак понял, что не может контролировать ни единую часть своего тела.
Затем послышался громкий треск. Куб наконец взорвался, выпуская из своего плена Манзера. Его глаза пылали яростью, злобой, жаждой мести, а взгляд мгновенно обнаружил царя. Рывок, и он несется, не разбирая того, кто стоит перед ним. В данный момент божество было не более чем…
Бельтарис отвлекся на шум, и Эрлидгару хватило секундной оплошности. Вместо того чтобы сбежать, он хотел покончить с ним. Клинки создались за его спиной, и царь выхватил их, чтобы ударить в спину.
Вот меч оказывается у него в ладони, лезвие рассекает воздух, он практически касается бога, а затем руки теряют чувствительность, а бог, что стоял рядом, оказывается у него за спиной. Манзер влетает в тело царя и пронзает его насквозь своей секирой, нажимая все сильнее.
— Ты заплатишь за каждого подгорца, за каждую душу, которую ты забрал! — Оружие рывком выходит из груди Эрлидгара, рассекая его плоть надвое. Такова судьба тех, кто пошел против бога. Обычно они не допускают смерть предводителей, но это исключительный случай.
— Это еще не конец, — Улыбнулся тот, истекая кровью, — Я стал таким же бессмертным, как тот иномирец… я верн… — Не успел договорить он, как в череп воткнулось копье Бельтариса, лишая жизни. Несколько секунд спустя тело испарилось, словно его здесь и не было.