— Как же это так? — ужаснулся Сява. — Как же это не просить? Я же все-таки попрошайка, а не какой-то там критик.
— Ладно, хотя бы три дня. Договорились?
Сява притих, усиленно соображая.
— Иначе ничего не дам, — пригрозил Кнут. — Прямо сейчас всё съем и тогда ты хоть по камню языком молоти.
— Договорились! — поспешно согласился Сява, подскочил поближе и приготовил рот.
Кнут обхватил картошину широкой ладонью так, что наружу высовывалась лишь макушечка. Протянул Сяве.
— На, куси и возрадуйся, но если за палец цапнешь — прибью!
Попрошайка напрягся, казалось, даже зубы его выдвинулись вперёд. Выкусил он очень ловко, до самой сердцевины. Тут же отшмыгнул, ожидая последствий.
Кнут с удивлением осмотрел остатки картошины, что-то в нём взметнулось, вспыхнуло, но тут же потухло. Возможно, от восхищения, а, скорее всего, из-за присутствия Васи. Попрошайка сразу расслабился, разомлел и начал разглагольствовать о том, какой он чудесный, незаменимый, необходимый и вообще полезный во всех отношениях друг, товарищ и брат всем и каждому, и тем и другим, любому и всякому.
Пока вырубала с девицей отыскивали на рынке критика, Сява, как назойливое насекомое, порхал сзади, тряс лохмотьями, руками, бородавками и всё бубнил, бубнил и бубнил…
Культя уже закончил разборки с колхозниками по поводу вкусовых качеств местных продуктов и усердно тужился на глиняном горшке. Закончив процедуру, он с важностью встал, подтянул штаны, неспеша и с достоинством перевязался.
— Что это такое? — заныл колхозник, заглянув в посудину. — Да разве это Кал? Понос один.
— Чем богаты… — ответствовал Культя, перекатывая в руках симпатичную тыквочку.
— Чтоб тебя после смерти вороны не склевали, — выругался труженик полей и огородов. — Чтоб тебя…
Но его попрёков уже никто не слышал.
На другой день Вася объявила собравшимся страдальцам, что у неё появилась потребность давать только одному товарищу Коммунисту, за что тот будет её поить, кормить, защищать и, кроме всего прочего, лелеять. Мужики, изощрённо матерясь, стали расходиться.
Культя влюбленным взглядом ловил каждое движение Васи. Сява заметил это, что-то прикинул и подобрался поближе.
— Хочешь её? — спросил попрошайка напрямик.
Культя смутился, хотел было отпереться, но взял себя в руки и горестно кивнул.
— Могу дать ценный совет.
Критик напрягся в ожидании.
— Ценный совет кое-чего стоит, но я дам тебе его почти задаром.
Культя перестал вслушиваться и принялся колупать ногти.
— Почти — это не значит совсем, но дешевле, чем без малого, — тут же подкорректировал свои мысли Сява.
— Сгинь, ради Кузьмича, — попросил Культя. — А то потеряю терпение. Самообладания лишусь, понимаешь? И долбану тебя камнем или тазом вот этим к нашему обоюдному огорчению. Сечёшь?
— Секу-то я, секу, да не совсем разумею. Сначала принято вроде бы как поинтересоваться, что это такое я хотел бы заполучить в качестве компенсации, а потом уже возмущаться, ежели глуп, а ежели не совсем, то торговаться или соглашаться, потому как советы мои очень даже деловые. Полезные, значит.
— Дай мне совет, как от тебя избавиться. Вот за такой совет, я бы фантика не пожалел. Честно говорю.
Попрошайка встрепенулся, возрадовался, вскинул лохмотья, но, что-то смекнув, обуял свою торопливую жадность и снова деловито уселся.
— Нет уж, лучше поторгуемся. А поскольку ты такой на меня надутый, злой как бы, я сам буду уменьшать количество полагающегося мне вознаграждения.
— Не нужны мне твои советы. Понял? Катись отсюда. Поищи болванов там где-нибудь, в другом месте. Там, а не здесь. Здесь болваны вывелись все. Кончились. Исчерпались. Иссякли… Тьфу ты, памжа…
— Кончились, вывелись, — хмыкнул под нос Сява. — Как бы не так.
Критик вскочил, несколько раз плюнул в песок, потёр лоб ладонью и снова уселся, вздрагивая от разошедшихся нервов.
— Не переживай так, — посочувствовал Сява. — Дашь тыквочки кусить пару разочков, научу, как заиметь эту девицу.
Культя мрачно посмотрел на попрошайку. В его глазах мелькали то интерес, то сомнение.
— Неужто торговаться ещё будешь? — спросил Сява с сарказмом.
— Ладно, не буду — говори…
Сява от радости хотел запросить три разочка или даже четыре, но критик тут же пресёк его намерения:
— Сразу давай выкладывай, без базара, а начнёшь трёп разводить, то дел с тобой больше не имею. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Учти.
Попрошайка вздохнул.
— Значит так… Два разочка?
Культя кивнул.
— Значит так… А может, всё-таки три?
— Пошёл на!..
— Ладно, замнём. Пригласи её в ресторан. Она баба душевная, не зануда. Когда её кто ублажит, испытывает ответное чувство благодарности. В отличие от других.
— Это всё?
— А на что ты рассчитывал? Что я скажу: свистни, топни и она сама прибежит? Я ж дело советую. А не туфту.
— Такое дело я и без подсказок мог предложить.
— Так чего ж не предлагал?
— Так ведь расходы.
— Расхо-о-оды, — передразнил Сява. — Как будто без расходов сумеешь?
— С расходами и дурак сумеет.
— Ну, всё. Ты согласился — я сказал. Дело сделано. Не нравится — сиди, лупи глаза. Или займись этим самым. — Попрошайка сделал рукой весьма красноречивое движение.
Культя заскрипел зубами.
23
После полудня, когда трудовой день у работников умственного труда Коммунякии закончился, Культя, воспользовавшись тем, что Кнут куда-то отошёл, как бы невзначай оказался рядом с Васей. Посопел, покряхтел и как бы ненароком осведомился, не соблаговолила бы девица откушать яств в каком-нибудь местном ресторане, и как бы, между прочим, заметил, что постоянное потребление тыквочек и картошек ухудшает пищеварительные процессы, в связи с чем порекомендовал кушать время от времени хотя бы немного мяса.
К удивлению критика, Вася сразу согласилась и сообщила, что знает подходящее заведение, в котором подают изумительные закуски и, что особенно примечательно, тамошние работники никогда не пристают к девицам со своими потребностями, поскольку, как ей говорили, они все до одного — пидарасы.
Сява, растопырив уши, с восторгом прислушивался к разговору. Усиленно жестикулируя и подмигивая Культе, он показывал на пальцах, сколько раз он предполагает откусить от тыквочки критика, в связи с претворением в жизнь деловых рекомендаций.
Заведение располагалось в старинном бомбоубежище, которое никак не могло обвалиться, потому что было отлито из прочного бетона с арматурой из железнодорожных рельсов. Это был лучший ресторан Краснославска, а, возможно, и всей Коммунякии.
Несмотря на раннее время, помещение не пустовало. Собирались здесь в основном товарищи с выдающимися способностями, реализация которых позволяла им значительно увеличивать возможности в деле потребления.
Культя усадил Васю за свободный столик, сплетённый из ивовых прутьев. Тут же подлетел проворный официант.
— Два пива и закуску, — потребовал кавалер, балдея от собственной щедрости.
— Есть жареные клопы. Только что прибыли из Красноздравска.
— На чём пожарены?
— На собственном сале.
— Вот если бы на крысином, — скривился Культя. — А, ладно, неси.
— Имеются печёные вороны, — предложил официант.
— Одну можно.
— Копчёные крысы у нас превосходные.
— Парочку, — сказал критик важно. Тут же, что-то прикинув, поманил работника пальцем.
Официант услужливо пригнулся.
— Не очень крупных, — тихо, так, чтобы не слышала Вася, добавил ухажёр.
— Имеются солёные опарыши, тараканы, жареные гусеницы — свежайшие, — не унимался официант.