Он усмехнулся:
— Не только его я ненавижу.
И женщина ответила:
— Знаю, ты считаешь, что Исмаил относится к тебе, как к любимому шуту, одаривая и одновременно презирая. Думаю, он искренне благоволит к тебе, считая почти братом, но это «почти» останется всегда. Хан никого не может признать равным себе, для него ощущение превосходства так же естественно, как дыхание.
Горкан молчал, с обжигающей ясностью понимая, что она права. Полуорк не мог убить Исмаила — подозрение сразу пало бы на него, верховного шамана, который не смог защитить своего господина.
А даже если никто и не обвинит его, что тогда? Власть перейдет к Селтеку, двоюродному брату хана, — а тот приведет с собой своих колдунов, не столь могущественных, как Горкан, зато преданных и проверенных.
Участь полуорка не улучшится — напротив, станет хуже в стократ.
И вновь он болезненно ощутил свою зависимость, и от орков, и от печенегов. И те, и те считали его чужаком, использовали его талант, но не принимали, как равного. Отомстить им Горкан не мог, не навредив самому себе.
Сквозь эти мысли слышался голос Арники:
— Елистара даст тебе особую силу, которая победит всех врагов…
Он слышал свой слегка насмешливый вопрос:
— И чего это будет стоить, если твою жизнь я опрометчиво отдал даром?
Арника села, рассыпав каскад черных волос по плечам.
— Елистаре нужен миньон, слуга на земле, и для того, чтобы его создать, потребуется твоя помощь. В этом не будет ничего особенно для тебя трудного.
Лишь после этого разговора он, великий маг, с досадой осознавший себя слепцом, понял, что появление девушки не было случайным. Жрецы подослали ее, приказав окрутить шамана любовными путами, сделать своим служителем.
Утешением служило лишь то, что даже Елистара не могла заставить его изменить обычаю и оставить девушке жизнь. Это было его собственное решение, и Арника действительно рисковала.
Кроме того, он был почти уверен в искренности ее чувств к нему, — ведь она готова была умереть, но не выторговать свою жизнь.
Правда, ничто не мешало ей предложить сделку в последний момент, когда смерть стала бы неизбежной, но он старался не прислушиваться к этому тонкому, еле слышному голосу, зудевшему в мозгу искушенного, никому не доверяющего колдуна.
Горкан согласился тогда стать на ее сторону, ибо в конечном счете все опасения, внутренние голоса и недоверие пересилило желание поквитаться с отцом, а уж если представится возможность, то и с ханом Исмаил-беем.
Глава 4
Серебряный болт друидов
Библиотека Тритонов расположена в западной части Киева, возле Совиной горы. Ее основал в незапамятные времена гоблин Силантий; согласно преданию, он так любил чтение, что отказался от семейного ремесла — грабить купцов на Золотой и Ежевичной дорогах, ведущих к Киеву со стороны реки Дон.
Отец отрекся от него, лишил наследства и поставил во главе шайки своего племянника, Святослава, прозванного потом Черношапочником. Вы до сих пор можете увидеть памятник, посвященный ему, в нескольких кварталах от Львовских ворот, если свернуть направо.
Силантия не сильно огорчило решение отца. Он занимался тем, что было ему по душе — открыл книжную лавку недалеко от Архибашни магов, да так и провел бы всю жизнь в ее тени, если бы однажды, перелистывая страницы купленного по случаю тома, не нашел в нем семь бриллиантовых ожерелий, а также заколку с черным алмазом.
Прежний хозяин книги вырезал середину, использовав ее в качестве тайника, закрепил сокровища клеем, чтобы не гремели, а затем слепил страницы и обложку — поэтому человек, случайно взявший фолиант в руки, не мог догадаться об ее истинной ценности.
Поскольку тема книги, гласившая: «Верно ли, что у минотавров шерсть становится гладкой, если кормить их жженою пробкою, а также другие воспоминания имперского брадобрея», — не могла никого заинтересовать, томик переходил от одного перекупщика к другому, и ни один так и не удосужился его открыть.
Впрочем, дело здесь было не только в том, что их любопытство давно зачахло и сморщилось, — антиквары боялись, что порвут страницы, пытаясь разъединить их, а следовательно, не удастся перепродать кладезь знаний.