— Получил. Ты в розыске, мы не можем рисковать. Возвращайся.
— А как же Лось?
— С ним разберутся в свое время.
Я не поверил своим ушам
— То есть как? Он уже не представляет опасность, по-вашему!?
— Опасность представляешь ты! Британское посольство передало нам твое фото! И попросило уладить дело. Как можно быстрее. И как можно незаметнее. Поэтому ты возвращаешься, немедленно. Подтверди!
Вот так вот.
— Понял — сказал я — я возвращаюсь.
Виктор немного успокоился
— Воспользуйся тем путем, который мы тебе дали. В аэропорты, порты не суйся. Окажешься на континенте — свяжись с нами. Понял?
— Понял — повторил я
— Все, давай — сказал Виктор и добавил — тебя никто не винит, просто так сложилось. Бывает. С пакетом, который ты дал — мы работаем. Давай…
Связь прекратилась…
Планшет я выбросил в воду. Прогуливаясь по набережной Темзы…
Великобритания, графство Гэмпшир. Аэропорт Блекбуш. 08 марта 202… года. Чтобы выжить…
Я… я мало во что верю. И раньше то мало верил — а сейчас и подавно. Я, кажется уже говорил кому-то… может и вам — что на войне ты не имеешь права на человеческие чувства… ты просто отключаешь их, чтобы выжить… а потом так и живешь. Живешь не живя. Вера — это тоже своего рода чувство. Потребность верить — одна из самых сильных в человеке. Вера для человека — это своего рода якорь в бушующем жизненном море. Человека без веры жизнь просто носит по морю как утлый челн, чтобы в один прекрасный момент изо всей силы приложить о прибрежные скалы.
Я мало во что верил — но кое во что все же верил. Я верил в братство спецназа. В то, что те, с кем ты делил банку тушняка в горном лесу в Цумадинском районе, или прикрывал при штурме школы, захваченной террористами — что они всегда помогут. И никогда не предадут. Даже если кто-то прикажет предать. Или попросит…
Потому что иначе — к чему слова «служу Отечеству и спецназу»? Что мы вкладываем в них, когда произносим? И что такое офицерская честь… а если ее нет — то есть ли вообще тогда — офицер?
Хотя… может, мы уже привыкли жить без чести?
Но тогда я в это просто не хотел верить.
И я ошибался.
Виздом и Хана были уже в Европе… они скоро начнут действовать, если уже не начали. Я решил не пороть отсебятину (меня ведь и в самом деле ищут), а задействовать предоставленный мне путь эвакуации — через аэродром. Конечно… многое что произошло с тех пор, как мне дали этот путь — но я все еще верил…
До аэродрома я добрался электричкой, а потом просто — пешком. Самый надежный путь — на своих двоих. При мне ничего не было, кроме рюкзака, который я так и не бросил.
На аэродроме — было тихо и как то… уютно что ли. Скромное очарование глубинки, ничего общего с суетой Хитроу. Кстати, вы знаете, что Хитроу единственный в мире аэропорт, в котором интервал между взлетами и посадками самолетов всего одна минута? Это так и называется — минута Хитроу. Только это еще и позволяет перегруженному аэропорту в одном из самых напряженных авиахабов мира как то выполнять свои функции…
Менеджером аэропорта — оказался совсем молодой парень в очках… он был приветлив, и совсем не так как бывают приветливы у нас, дежурно-приветливы, казенно-приветливы. Он искренне был рад видеть на аэродроме нового человека, а не прикидывал, как выудить у меня из кармана все деньги…
— Да, сэр…
— Просите… я ищу своего друга, мистера Хуга. Он должен был… он сказал, что будет здесь.
— О, да, он должен сегодня лететь на континент. Он купил самолет…
— Великолепно. Я … договорился с мистером Хугом что мы летим вместе.
— Прекрасно, мистер Хуг скоро должен быть. Можете пока присесть вон там.
— Спасибо… я лучше пройдусь.
— Сэр… только не выходите за белую черту… иначе вы можете помешать летным операциям.
— Спасибо за предупреждение.
— Не за что, сэр. И если желаете чая или кофе…
Но чая или кофе я не желал. Я вышел из небольшого домика, который тут за офис и стал смотреть в небо. Смотреть и думать — как же мы докатились до всего этого?
Вспомнилось… какой-то фильм… я не помню, когда его смотрел — но там один герой говорит, когда все совсем безнадежно — а ведь Бог есть.
И потом оказывается, что Бог действительно — есть.
Александр Хуг как и положено настоящему немцу, подъехал ровно в одиннадцать — минута в минуту. И как и положено настоящему немцу — подъехал на Мерседесе. Только подержанном, предыдущего поколения. Немцы есть немцы — Мерседес машина долговечная, можно купить и подержанный. Пфеннига лишнего не выплатят. Это у нас да в Китае, как только меняется поколение — так все становятся в очередь за новым Мерсом.