Глава девятнадцатая
Ниса что-то сочувственно пробормотала. Она подошла к Эйнсли, тепло улыбнулась и мягко коснулась ее руки. Эта улыбка была мне знакома – так она обычно обезоруживала аудиторию, прежде чем запеть кавер «Жизнерадостного мальчика»[19], от которого всех начинала бить дрожь.
– Вы назвали дом сумасшедшим, – сказала она. – Почему?
Эйнсли покрутила янтарное кольцо, как будто настройку старомодного радиоприемника.
– Это мой покойный муж считал его сумасшедшим, – ответила она. – Не я.
– Но почему?
– Люди проецируют на него свои ожидания. В старых домах бывает шумно. Они проседают. Стены и балки то расширяются, то сжимаются в зависимости от погоды. На чердак пробираются еноты; повсюду заводятся мыши, белки и прочее зверье. Землеройки, полевки. Такова жизнь в деревне. Если поживете здесь, привыкните.
– А что это за женщина в трейлере? – поинтересовалась я. – По дороге сюда.
– Эвадна? А что с ней?
– Когда я проезжала там сегодня утром, она побежала за моей машиной. С ножом.
Эйнсли рассмеялась – как мне показалось, не без горечи.
– Правда? Это Эвадна. Эвадна Моррис. Не волнуйтесь, она вас не побеспокоит. Она соцработник на пенсии – раньше управляла приютом для жертв домашнего насилия в Эштоне. Я знаю ее целую вечность. Мы вместе протестовали против войны в Заливе, вот сколько времени прошло. Это я продала ей землю, на которой стоит ее дом. Не хотелось, но… – Она вздохнула. – Нужно было прикупить вещичек на зиму.
– Она хотела напасть на меня. С ножом, – повторила я, а то мало ли, вдруг Эйнсли не поняла.
– Она ревностно оберегает свою территорию. Это из-за работы с жертвами насилия. А через несколько дней начинается охотничий сезон – она стреляет из лука и свежует туши прямо на месте. Наверное, чистила снаряжение. Но Эвадна – неплохая соседка. Иногда, правда, ведет себя так, будто она здесь хозяйка – не в Хилл-хаусе, а на земле вокруг него, – но я не возражаю. Она тут за всем присматривает.
– Это ее кролики? Я видела около трейлера черного кролика, а потом еще одного здесь, перед входом в дом. Он был огромный. Он… – Я замолчала, вспомнив зловещую человеческую улыбку зверя.
– Об этом я ничего не знаю, – сказала Эйнсли.
Каким-то образом я поняла, что она лжет.
Глава двадцатая
У Эйнсли звякнул телефон. Она посмотрела на экран и застонала.
– О господи, совсем забыла! У меня показ дома в Эштоне, меня ждут клиенты. Прошу прощения, мне надо идти.
Она погасила на кухне свет и помчалась назад в главный вестибюль.
– О чем это вы? – Я побежала за ней, лишь смутно чувствуя за спиной Нису, и догнала Эйнсли на веранде. – Мы же не осмотрели остальную часть дома!
– Знаю… Мне очень жаль, но меня ждут клиенты…
– Я тоже клиент, – огрызнулась я. – Может, мы сами все осмотрим и запрем двери, когда закончим? Или встретимся с вами попозже?
– Нет, – резким тоном ответила Эйнсли. – Если вы действительно заинтересованы, я могла бы назначить вам встречу завтра на какое-нибудь время.
– Я арендую ваш дом. – Слова сорвались у меня с языка так быстро, что я не сразу поняла, кто их произнес. – На две недели… Можете составить договор на этот срок? Например, с первого числа до середины октября. Если я смогу заселиться до конца месяца, будет замечательно. Если вы готовы распределить стоимость пропорционально за дополнительные дни.
Эйнсли вновь повертела кольцо. Янтарь поблескивал, словно карие глаза зверя. На ее лице появилось алчное выражение, затем она наконец опустила руку, и янтарный глаз погас.
– Да, если вы уверены, что хотите этого. Мне понадобятся рекомендации, но я займусь договором и позвоню вам, когда он будет готов к подписанию.
Она заперла входную дверь, сбежала вниз по ступенькам и села в машину. Пока она давала задний ход, я оставалась на месте, наблюдая, как вслед за «мерседесом» взвился вихрь мертвых листьев.
– Холли? – Ниса коснулась моей щеки. – Ты уверена, что хочешь этого?
– Уверена, что хочу что-нибудь сделать. – Голос у меня дрожал от беспричинной ярости и необъяснимого отчаяния.
– Чего ты так бесишься? Это всего лишь дом. Сегодня я впервые услышала, что ты хочешь арендовать дом, чтобы работать над пьесой.