Приоткрыв дверь своей комнаты, Мун подтащил массивное голубое кресло. Какие надежды он возлагал на этот пост тайного соглядатая, ему самому было не совсем ясно. Но кое-что ему все же удалось подсмотреть. Спустя десять минут по коридору прошел падре Антонио. Выглядел он чрезвычайно довольным — то, что Куколка не уехала, означало для него большую победу. За ним шествовал его огромный слуга — негр с таким же огромным букетом белоснежных роз.
Мун задумался. Какую роль во всей этой истории играет этот вездесущий иезуит? Кто на самом деле стоит за его спиной? Быть может, хитрый брат ордена «Дело господне» является…
Мысль Муна осталась незаконченной. Только сейчас он осознал, что священник вот уже порядочное время стучится в дверь Куколки.
— Впустите! Это я, падре Антонио! Я принес вам билеты! — в его голосе слышалась явная нотка библейского гнева.
Несколько секунд его просьбы оставались гласом вопиющего в пустыне. Наконец дверь приоткрылась, в щель просунулась обнаженная женская рука, но лишь для того, чтобы взять билеты и розы. Тотчас она исчезла, следом за ней захлопнулась дверь. Что Куколка сказала при этом священнику, Мун, естественно, не слышал. Но, судя по злому жесту, с которым падре Антонио отослал своего слугу, ничего хорошего. Потом священник постучался к Рамиросу, но тут случилось нечто совсем непредвиденное — будущий муж Куколки его вообще не впустил. С минуту священник, словно погруженный в невеселое раздумье, топтался на месте, потом резко повернулся и зашагал в сторону, где находилась комната Муна. Догадавшись, что падре Антонио направляется нанести ему визит, Мун инстинктивно прикрыл свою дверь. С минуты на минуту он ждал Дейли и Педро, а разговор со священником, судя по всему, мог затянуться. Не дождавшись ответа на свой сердитый стук, падре Антонио удалился с отнюдь не приличествующим духовному пастырю громким испанским проклятием.
Вскоре после этого пришел Дейли.
— Все в порядке, шеф, — объявил он. — Пусть генерал Дэблдей и полковник Бароха-и-Пинос встречают высоких гостей, а мы заполучили другого, куда более ценного гостя!
— Значит, я правильно угадал! — от волнения Мун побледнел. — Такая удача! Мне даже не верилось! Что он знает о смерти Шриверов?
— Он уверен, что испорченные колбасные консервы не имели к ней никакого отношения, остальное он скажет вам сам.
— Он уже в замке? — спросил Мун.
— Не знаю. Недалеко от Пуэнте Алчерезилло мы расстались. Педро специально дожидался утра. Говорит, что пробираться по той горной тропинке в темноте не рискует — можно запросто свалиться в пропасть.
— А где Билль Ритчи? Хоть я и не напишу для него детективную мелодраму, о которой он просил, но по крайней мере постараюсь, чтобы Джошуа Шривер уделил ему часть обещанного нам гонорара, — весело сказал Мун, уже совладав со своим волнением.
— Я отвез его к маркизу. У бедняги после всех переживаний был тяжелый сердечный приступ. В замке по крайней мере кто-нибудь за ним присмотрит.
— Да, — вспомнил Мун. — Генерал Дэблдей знает, кто вы такой. Грозился выслать вас.
— Слава богу, мне уже опостылела моя роль нашпигованного влюбленностью и деньгами болвана, — Дейли с облегчением вздохнул. — Что касается высылки, то ничего не выйдет. Я встретил в Малаге старого знакомого. Помните майора Асуньо?
— Как же! Он приезжал к нам, когда я еще был инспектором полиции, — отозвался Мун.
— Он теперь в чине полковника, прибыл из главного управления полиции в связи с арестом американских военных моряков в Роте. Он не антифашист, но явно недолюбливает американских союзников генерала Франко, как, впрочем, большинство испанцев. К счастью, на нас обоих его антипатия не распространяется. Асуньо обещал нам полную поддержку.
— Прекрасно! — Мун закурил сигару. У нее был отличный вкус. — Вы говорили с ним насчет полковника Бароха-и-Пиноса?
— Говорил. У него независимо от меня возникли насчет полковника подозрения. Дело в том, что один из арестованных моряков дал весьма пространные показания. Он упоминал какого-то высокого чина малагской полиции, работавшего на Рода Гаэтано. Имени он не знает, только слыхал о нем от Краунена. Джон Краунен, как мы и думали, был главным действующим лицом.
— Моряк упоминал в своем показании Розиту, Рамироса и Куколку? — осведомился Мун.
— Ни словом. Или они были сильно законспирированы, или вы ошибаетесь на их счет.
— Странно! — Мун покачал головой. — Куколка вообще представляет собой настолько бессмысленную головоломку, что временами мне кажется, будто у меня галлюцинации, — и Мун подробно рассказал о последних событиях.