— Открывайте! Поживее!
— Кто там? — раздался за дверью испуганный голос мексиканца.
— Это я — Мун!
— Я раздет. Не могу вас впустить, — судя по голосу, Рамирос явно врал.
— А мне наплевать, в кальсонах ли вы или без! Откройте добром, или я взломаю дверь.
— Открой, Рамирос, теперь это уже не имеет значения, — женский голос показался Муну знакомым.
Однако, когда дверь как бы нехотя медленно приоткрылась, он увидел перед собой совершенно чужую молодую женщину. Одетая в дорожный плащ темно-красной расцветки, с накинутым на голову капюшоном, она лишь своей смуглой красотой напоминала ту, что — теперь Мун мог в этом сознаться — все эти дни преследовала его во сне.
— Куколка права, — пробормотал он. — Никогда не думал, что одежда так меняет женщину. Вы сейчас еще красивее, чем в военной форме. Уезжаете? — спросил он, заметив упакованные чемоданы.
— Да, мы с мужем уезжаем, — Розита упрямо вскинула голову. — Оставь, Рамирос, пусть мистер Мун знает, что это наша единственная тайна. И еще пусть знает, что ты все равно не женился бы на Эвелин Роджер.
— Одна мысль о женитьбе на Куколке была для меня хуже зубной боли. — Рамирос передернулся. — Разве это женщина? Напивается вдребезги, а сама трезва, как холодильник, — он привлек к себе Розиту жестом человека, который может наконец в открытую обнять любимую женщину. Только сейчас до Муна дошло — лишь теперь мексиканец был самим собой. До этого он играл роль — роль элегантного молодца, живущего на деньги богатой женщины, понимающего всю унизительность и искусственность своего положения, скрывающего истинные чувства за театральными жестами и напыщенными фразами.
— Роман с Куколкой был вашей идеей, Розита? — Мун уже наполовину догадался по взгляду Рамироса — без сомнения, он во всем подчинялся ей, более энергичной, умной и инициативной.
— У нас не было другого выхода. — Рамирос, как бы защищая жену от упреков, покрепче прижал ее к себе.
— Моя! — Розита, освободившись от его объятий, резким жестом стряхнула с головы капюшон и расстегнула плащ. Казалось, она сейчас задохнется, если не даст волю давно искавшим выхода горьким словам. — Это я во всем виновата! Одна я! Когда меня перевели в Роту и нам пришлось расстаться, мне показалось, что это лучший выход. Лучше делить Рамироса с Куколкой, чем не видеться с ним совсем или увидеть его трупом! — в тусклом свете дождливых сумерек ее серебряные волосы выглядели седыми. — Дайте, я лучше расскажу вам все по порядку, — с похожим на рыдание вздохом она присела на чемодан. — Когда мы женились, жизнь казалась нам сотканной из лучей. Рамирос как раз нашел хорошую работу — в ресторане «Кукарача». Туда приходили многие знаменитости, в том числе Эвелин Роджер. Она была не прочь завязать с ним роман, нас обоих это сначала только забавляло. А потом Рамирос узнал, что ресторан принадлежит гангстерам, что в пудреницах, которые раздаются в виде рекламных сувениров постоянным клиентам, — кокаин, или героин, или гашиш, или какая-нибудь другая пакость. Управляющий вызвал его и предложил одно из двух — работать на них или пулю… Вот чего Рамирос боялся даже здесь, в Панотаросе, вот почему купил оружие, когда незадолго до вашего приезда узнал Краунена. Мы от страха чуть с ума не сошли!
— Я и понятия не имел, что Краунен в Панотаросе, пока не встретил его однажды вместе с Гвендолин. Я видел его до того в ресторане, он часто запирался с управляющим в кабинете, догадаться, что он за птица, было нетрудно. — Рамирос был еще сейчас весь во власти пережитого страха.
— Рамиросу надо было уехать куда-нибудь подальше, где его не смогли бы разыскать люди Рода Гаэтано. У него была бредовая идея наняться батраком на плантации в Бразилии, но для таких, как мы, жизнь возможна только на асфальтированных дорогах цивилизации. Квартира в рассрочку, холодильник в рассрочку, новое платье в кредит — комфортабельное рабство, от которого освобождает только смерть… Когда Рамирос потерял из-за банды Гаэтано работу, я сразу же поступила в армию, надо было на что-то жить. А затем меня перевели в Испанию. И тогда Рамирос по моему предложению уговорил Эвелин Роджер бежать в Панотарос. Это тоже было рабством, но на мой заработок мы бы не прожили вдвоем. И для меня как-никак облегчение. Пока Рамирос оставался там, я каждую ночь его видела во сне мертвым. Нам пришлось скрывать нашу связь, особенно после того, как падре Антонио задумал сделать Эвелин католичкой и для этого поженить с Рамиросом… Мы решили, если не будет иного выхода, в последнюю минуту раскрыть свою тайну или бежать. А сейчас, после всего, что произошло в Панотаросе, я ни часа больше не хочу оставаться в этом проклятом мундире. Я уже подала прошение об увольнении. Поедем во Францию, там работает много иностранцев. И полиция не так продажна, как в Испании.