Столь же загадочны были отношения между генералом и его адъютантом. Одетый в замшевые туфли, бежевые фланелевые брюки и малиновую нейлоновую рубашку с распахнутым воротником, сыпавший комплиментами, с завидным аппетитом уплетавший закуски, генерал Дэблдей походил в эту минуту на дипломата, отдыхающего от официальных речей в обществе обаятельной женщины и умного собеседника. Затянутый в мундир майор Мэлбрич выглядел его полной противоположностью. Даже коктейли он смешивал по-военному четко. Рука, встряхивающая в эту минуту посеребренный шейкер, казалась созданной для стрельбы по мертвым и живым мишеням, для отдачи чести, для наведения полевого бинокля. Судя по всему, это был идеально вымуштрованный подчиненный для оперативного и точного исполнения приказов. И все же Мун не мог отделаться от чувства, что генерал его немного побаивается. Вот и сейчас между ними разыгралась сценка, дающая богатый материал для размышлений.
Генерал попросил майора закрыть окно. Становилось прохладно. Резкий, свойственный этим местам переход от щедрого дневного тепла к ночному похолоданию вызывал озноб… Майор поставил шейкер на передвижной бар и тремя размеренными шагами подошел к окну. Генерал о чем-то зашушукался с переводчицей. Майор закрыл окно и, направившись к генералу, встал за его спиной. Шепот сразу прекратился.
— Не бойтесь, майор, никаких военных секретов я не раскрывал, — генерал засмеялся. — Только предложил лейтенанту сопровождать меня в Мадрид.
Майор улыбнулся. Улыбка чем-то походила на его прямой пробор — она была точно отмеренной и, как в этом Мун после убедился, — одинаковой на все случаи жизни.
— Именно это вы не должны делать, генерал, — майор почему-то взглянул на Муна. — Вы же знаете, ваша жена просила меня присматривать за вами.
— Моя жена! Ха, ха! — генерал расхохотался. Пенсне на его крупном, с горбинкой носу подпрыгивало от хохота. — Жаль, что мистер Мун не в состоянии оценить ваш юмор. Нет, нет, мистер Мун, это вам никогда не удастся… Надо знать мою уважаемую супругу! Слава богу, что майор доложил ей о моем безукоризненном поведении.
Генерал умолк, потом, словно вспомнил, что обязан разъяснить Муну ситуацию, добавил:
— Она не менее ревнива, чем Куколка Роджер.
— А разве она имеет основания для ревности?
— Моя жена? — генерал возмущенно закачал головой. — Ну что вы, я образец супружеской верности.
— Я имел в виду Эвелин Роджер.
Генерал не успел ответить. В дверь постучали. Майор отпер, приоткрыл ее немного, потом, убедившись, что это ожидаемые гости, широко распахнул дверь.
Куколка Роджер словно решила поменяться ролями с генералом. Вместо вечернего туалета она щеголяла в форме рядового воздушно-десантных войск. Это был тот самый запечатленный неоднократно на кинокадрах и фотоснимках наряд, которым она в прошлом году покорила сердца сражавшихся в Южном Вьетнаме солдат. Державшийся на расстоянии Рамирос был одет в белый смокинг. Он был до того элегантен, что будь на месте номера гостиницы зал шикарного ресторана, его можно было принять за метрдотеля.
— Мы только что говорили о вас, Эвелин, — генерал говорил тем фамильярным тоном, который принят между хорошими друзьями.
— С кем? — Куколка взяла протянутую майором рюмку.
— С мистером Муном.
— А, с детективом! — Куколка поморщилась и, выпив одним залпом рюмку, улыбнулась. — Не представляю себе, о чем вы разговаривали. Детективы ведь не интересуются сексом?
— Это ваше поверхностное наблюдение, — генерал улыбнулся. — Мистер Мун, например, только что спрашивал, имеете ли вы основания ревновать Рамироса к другим женщинам?
Я? — Куколка хрипло рассмеялась и тряхнула тяжелой светлой копной. Волосы ее были перевязаны парашютным шнуром.
— Именно вы! — несмотря на галантную улыбку генерала, интонация была явно провокационная.
— К женщинам? К каким женщинам? Для Рамироса существует только одна женщина, остальные для него мужчины! — Куколка сопровождала каждую фразу хрипловатым смешком. — Скорее я могу ревновать его к алкоголю. — Куколка повернулась к своему спутнику. — Не пей, тебе это вредно! — она выхватила у него рюмку с коктейлем и выпила единым духом.
По ее слегка дрожащим пальцам Мун понял, что она уже пьяна.
Куколка с недовольной гримасой отставила рюмку.
— Что это такое?