Мун приказал Милсу отвезти его в гостиницу, но по дороге, просматривая телеграмму Дональда Кинга, неожиданно переменил решение.
В полицейском комиссариате кружились все те же мухи. Дежурный, на этот раз уже другой, в деревянной позе сидел на скамейке. Не будь в его руке испанского издания «Фиесты», можно было бы думать, что он сидя отдает честь. Место за разукрашенным чернилами столом занимал полковник Бароха-и-Пинос. Он говорил по телефону. Судя по официальному лицу и подтянутому виду, он докладывал начальству. Увидев Муна, полковник, поспешно кончив разговор, обратился к нему с любезной улыбкой:
— Ну, как ваши успехи? Напали на какой-нибудь след? Извините! — полковник на цыпочках подошел к полицейскому и отнял книгу. Полицейский спал.
— Вот свинья! — полковник повернулся к Муну. — Им дают возможность в служебное время знакомиться с произведением прекрасного писателя, великого друга испанского народа, а они саботируют! Можете себе представить, если генералу Дэблдею взбредет в голову спросить эту скотину, читал ли он «Фиесту»! Знаете, культура — это наш больной вопрос, — полковник любовно погладил томик Хемингуэя и изо всей силы ударил им полицейского по голове.
Очевидно, эта процедура происходила не в первый раз. Дежурный виновато вскочил, поднял отлетевшую в сторону книгу и застыл в прежней деревянной позе. Его лицо выражало напряженное внимание. Но Мун успел заметить, что он держит прославленную «Фиесту» вверх ногами.
— Пройдемте в кабинет! — пригласил полковник.
— Следы? — вспомнил Мун, рассеянно рассматривая покрывавший всю стену аэрофотоснимок Панотароса. — Их столько, что с избытком хватило бы на полдюжину преступлений. Практически это значит, что следов никаких.
— А у меня кое-что есть. Из Малаги наконец получены анализы. В одной из банок обнаружены остатки колбасы с большим наличием естественного яда ботулина, образующегося в результате органического распада, — и начальник полиции протянул официальный бланк с тремя подписями и печатью управления малагской полиции.
Мун не взял ее. Он погрузился в тяжелые раздумья. Наконец спросил:
— Вы посылали мистеру Шриверу только одну телеграмму?
— Разумеется, нет. На следующий день послал другую, в которой подробно информировал обо всем.
— В том числе и о марке консервированной колбасы, которой отравились Шриверы и Матосиньосы? — спросил Мун, уже заранее зная ответ.
— Марка упомянута в медицинском заключении доктора Энкарно. Я счел нужным депешировать мистеру Шриверу его полный текст.
Мун вышел из полицейского комиссариата совершенно разбитый. Досадливо отмахнувшись от сержанта Милса, он медленно побрел в гостиницу.
Просматривая в «джипе» список фирм, контролируемых акционерным обществом «Эмерикен деволопмент компани», Мун снова наткнулся на фирму «Всё для туристов». Фирма занималась страхованием на случай испорченного плохой погоды отпуска, прокатом автомашин и домиков-прицепов, производством палаток, надувных лодок, портативных газовых плиток, снаряжения для подводной охоты, а также небольшого ассортимента консервов. Колбаса «Экстра» являлась изделием этой фирмы, а ее фактическим владельцем — Джошуа Шривер. Узнав из второй, подробной телеграммы начальника панотаросской полиции, что его родные умерли от консервов собственного производства, Шривер испугался скандала и поспешно приказал кремировать тела. Муна он не известил потому, что в таком случае пришлось бы объяснить причину. А может быть, просто не успел известить — нервное потрясение вызвало тяжелый шок.
Снимок в журнале
В гостиницу Мун вошел в чемоданном настроении. Если его что-нибудь и удерживало немедленно потребовать счет, то только намеченная поездка в Пуэнте Алчерезилло. Возможно, ему удастся выполнить вторую часть поручения Шривера — выяснить судьбу Гвендолин. Хотя едва ли эта сумасбродка стоила потраченных на нее трудов. В ее похищение Мун больше не верил. Скорее всего после ссоры с матерью она подделала чек, чтобы смыться со своим любовником Крауненом. Ладно, съездит в Пуэнте Алчерезилло, а там видно будет.
— Привет, мистер Мун! — по лестнице спускался генерал Дэблдей. Несмотря на полученное вчера вечером дурное известие, он выглядел бодрым. Стекла пенсне приветливо поблескивали, от него так и веяло утренней свежестью и одеколоном высшего качества.
— Спасибо за машину! Правда, мне не совсем ясно, как вы отчитаетесь за потраченный на меня бензин, — пошутил Мун.