Дейли перегнулся через плечо Муна. На его лице отразилось приятное удивление. Гвендолин Шривер оказалась хорошенькой девушкой, вполне соответствовавшей эталону, который журналы, телевидение и кино усиленно рекламируют в качестве национального идеала. Единственным отклонением от стандарта были иссиня-черные волосы, придававшие ей некоторую оригинальность.
— Это моя жена Уна. Сын Рол. Ему на днях минуло пятнадцать лет… А вот все вместе… — голос Шривера опять задрожал. — Последний снимок… Они прислали его месяц тому назад… — Шривер тяжело опустил голову и уронил фотографию. Мун подхватил снимок. Гвендолин с матерью и братом сидели в глиссере. Штурвалом управлял низенький пожилой господин в элегантной форме яхтсмена. Бросался в глаза резкий контраст между счастливым выражением его лица и полупрезрительной гримасой Гвендолин.
— Каким образом Род Гаэтано узнал, где они находятся? — спросил Дейли.
— Вот единственное правдоподобное объяснение, — Шривер вынул из кармана скомканный журнал. — Они попали случайно в объектив вместе с Эвелин Роджер. Если бы проклятый репортер знал, какие страшные последствия это будет иметь!
После ухода Шривера Дейли поднял лежащий на полу журнал. Это была «Золотая сцена», еженедельник, специализировавшийся на любовных аферах популярных артистов. Репортаж, посвященный Эвелин Роджер, прозванной ее поклонниками Куколкой, занимал шесть страниц.
«Куколка Роджер сбежала от мужа! Ее новый любовник Рамирос Вилья, обворожительный официант мексиканского ресторана „Кукарача“! Тайный медовый месяц на райском пляже Панотароса!» — захлебываясь, сообщали заголовки.
Вначале репортер вкратце напоминал основные этапы карьеры Эвелин Роджер. Ее первые небольшие роли прошли почти незамеченными, но после участия в комедии «Смертельный поцелуй», где Эвелин играла роль Мерилин Монро, некоторые критики открыли в ней поразительное сходство с покончившей самоубийством звездой номер один. Журналисты впервые стали интересоваться ею. И тут для них открылась настоящая золотая россыпь. Многочисленные любовные похождения, ревнивый муж — джазовый певец Сидней Мострел, бурные скандалы в общественных местах — все это давало неисчерпаемую пищу для пикантных статей. Когда полгода назад потребовалось послать киноактрису для поддержки морального духа сражавшихся в Южном Вьетнаме солдат, выбор командования пал именно на нее. Эвелин блестяще справилась с возложенной на нее задачей, раздав во время двухнедельного турне пять или шесть тысяч автографов и десятки тысяч поцелуев. За этим последовал новый триумф — главная роль в суперкартине «Костюм Евы». И новая сенсация! Не дождавшись последних съемок, она бежит с мексиканским официантом. Кинофирма великодушно отказывается от неустойки. Директор рекламного отдела заявляет, что фирма не понесла ущерба, так как дублерша, заменившая звезду для финальной свадебной сцены, в одетом виде является точной копией Эвелин Роджер. Зато муж покупает револьвер и, размахивая им, клянется журналистам, что убьет обоих. После этого полмиллиона экземпляров напетой им песенки «Танцуй, моя любимая!» расходятся в рекордный срок. Репортеры рыщут по всему свету. Кто-то сообщает, будто мексиканец продал ее за баснословную сумму в гарем короля Сауда. Некий только что вернувшийся из Вьетнама генерал требует, если слухи подтвердятся, предъявить Саудовской Аравии ультиматум и послать в Красное море шестой средиземноморский флот. Слухи оказываются ложными. И вот после месяца безуспешных поисков мадридскому журналисту удается первому напасть на след Куколки Роджер.
«Я люблю Рамироса! Он настоящий мужчина! Я с ним беспредельно счастлива!» — этими словами начинался напечатанный в «Золотой сцене» репортаж. Двадцать два снимка наглядно демонстрировали беспредельное счастье на фоне, лазурного моря, зеленых пальм и колоритных испанских крестьян в черных беретах. На двух, кроме самой Куколки и мексиканца, был виден скромно державшийся на заднем плане пожилой мужчина в белой рубашке, белых шортах и совершенно не гармонирующих с ними черных сандалиях. А на одной фотографии — той самой, что сыграла такую трагическую роль, — объектив случайно запечатлел жену и сына Шривера. Подпись под снимком гласила: «На острове Блаженного уединения Куколку Роджер ожидает ее любимый Рамирос».
Дейли закрыл журнал. На обложке стояла дата «15 февраля».
— Прошел целый месяц. — Мун нахмурился. — Не понимаю, почему Род Гаэтано так долго медлил. Это непохоже на него.
— Очень просто. Очевидно, его люди не интересуются любовными аферами кинозвезд. Шривер тоже только сегодня увидел журнал. К тому же Род все это время, может быть, еще надеялся, что ему согласятся платить.