— Она была в военной форме?
— В штатском. Как на бал нарядилась, такое красивое белое платье.
— Брюнетка?
— Точно не скажу. Было уже темно.
— Помните, вчера в полицейском комиссариате присутствовала переводчица генерала Дэблдея? Не она ли приезжала на катере?
— Нет. У этой волосы цвета лунной воды, а у той были… — рыбак пытался вспомнить. — Да, пожалуй, темные…
— Темные! Значит, она! — пробормотал Мун. — Попробуйте представить себе переводчицу не с серебряными, а с длинными черными волосами.
— Точно она! — рыбак звонко шлепнул себя по ляжке. — Как это я сам не догадался!
Уже распрощавшись, Мун, сам не зная почему, спросил:
— А что вы думаете по поводу слухов о русской подводной лодке?
— Детские сказки! — Камило со злостью сплюнул.
— Не совсем. Американцы перехватили шифрованную передачу.
Рыбак метнул в Муна взгляд, от которого у того прошли по спине мурашки. Потом круто повернулся и, не разбирая брода, по грудь в воде, пошел к своему баркасу. Мун оделся и, ежеминутно оглядываясь, побрел прочь. На постепенно удаляющемся баркасе стоял рыбак и все черпал и черпал консервной банкой из бачка. Судя по жажде, похмелье у него было колоссальное. Но Мун мог поклясться, что тот трезв, как мертвая медуза.
Телеграмма Шривера
Погруженный в раздумье, Мун с низко опущенной головой шагал по пляжу, пока не наткнулся на колючую проволоку. Возможно, он даже не осознал бы, что проходит мимо военного лагеря, если бы не автобус без окон и опознавательных знаков, привлекший его внимание во время визита в медчасть. Закрытый наглухо, молочно-белый автобус вызвал цепь ассоциаций: от белого цвета к белым медицинским халатам, от халатов к врачам, от врачей почему-то к ученым, от них — к показавшемуся знакомым высокому худощавому человеку, который мылся тогда под душем.
Мун закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти его внешность. Черты лица расплывались, зато запомнилась присущая медикам тщательность, с которой тот мыл ногти. И в то же время он проделывал эту процедуру не со свойственной хирургам сосредоточенностью, а скорее с тем отсутствующим видом, который романисты обычно приписывают ученым. Ученый? Единственное место, где Муну пришлось сталкиваться с учеными, была квартира его друга и соседа профессора Холмена. Чувствуя, что от истины отделяет только тонкая стенка, Мун решительно повернул к воротам лагеря, но тут натолкнулся на столь же решительное сопротивление со стороны часового и вызванного им дежурного офицера. Предъявление удостоверения не оказало никакого воздействия: в лагерь приказано впускать только штатских, могущих предъявить талон на душ. Мун попросил вызвать майора Мэлбрича или начальника медчасти, но оба, если верить офицеру, с самого утра отправились в Черную пещеру. Приходилось волей-неволей отложить этот вопрос на после.
Мун направился в полицейский комиссариат. Он уже заходил туда перед беседой с доном Камило. Тогда ему сказали, что полковник Бароха-и-Пинос находится в Малаге, но должен скоро вернуться.
На этот раз Муну повезло больше: начальник полиции вызван к генералу Дэблдею, но попросил сеньора Муна подождать, если тот явится. Это пространное объяснение между посетителем и дежурным полицейским происходило при помощи знаков и разговорника, на титульном листе которого стояло: «Для военнослужащих американской армии».
Мун присел на скамейку и от нечего делать принялся разглядывать обсиженный мухами портрет Франко. По какой-то непонятной причине им заинтересовался также полицейский. Схватив со стола книгу, на обложке которой стояла фамилия соотечественника Муна, он на цыпочках приблизился к портрету. Раздался хлопок — и на пол упало с полдюжины трупов. В отсутствие полковника полицейский предпочитал знакомить с великой американской литературой мух. Мун не слышал, как вошел начальник полиции, — он увидел это по мгновенно изменившемуся поведению полицейского. Прикрыв сапогом результаты своей последней литературной лекции, тот сначала притворился, будто углубился в чтение, и только после этого с мнимо отсутствующим видом отдал честь.
— Видели, как я их выдрессировал? — подмигнув Муну, полковник любезным жестом пригласил его в кабину.