А теперь он вот уже более часа лежал в засаде. Где-то в темном небе гудел вертолет. Просьбу помочь генерал Дэблдей против всякого ожидания принял как нечто естественное. Разговор обошелся без всяких упоминаний о несостоявшейся поездке в Мадрид. Генерал сразу же согласился не только выделить вертолет, экипаж которого должен был участвовать в предстоящей операции, но и обещал не сообщать о засаде начальнику полиции. Последнюю просьбу Мун мотивировал тем, что хочет преподнести полковнику Бароха-и-Пиносу сюрприз. Единственным досадным было то обстоятельство, что экипаж вертолета возглавляет майор Мэлбрич.
Лежать, притаившись как мышь, чувствуя под коленками острые камешки, а на лбу колючую ветку, было нелегко. Мысли все время возвращались к неудобствам и никак не желали концентрироваться на том, о чем следовало думать. Какие события скрывались за письмом Гвендолин? Синдикат Гаэтано не занимался похищениями с целью выкупа. Рэкет, организованное вымогательство, давал куда более крупные, притом постоянные, доходы. Скорее всего дело обстояло так: пребывание Краунена в Панотаросе не было связано со Шриверами. Узнав впоследствии, кто они такие, Краунен решил пренебречь интересами хозяина и позаботиться о собственной выгоде. Он несколько раз встречался с Гвендолин, угрожал ей, требовал денег. Чтобы откупиться, Гвендолин подделала чек. Сумма показалась Краунену слишком ничтожной, поэтому он похитил девушку… Утешившись этим единственным правдоподобным объяснением, Мун прекрасно сознавал, что истина, возможно, бесконечно далека от любого вразумительного вывода.
Прошло еще минут пятнадцать или двадцать. Нервы натянуты до предела, а о том, чтобы закурить, нечего и думать. Кругом полная тишина. Малейшее движение было бы слышно на сотни футов. Мун пытался представить себе, из какого пункта ведется наблюдение, — в том не слишком достоверном случае, если похитители все еще надеются на выкуп. Низко над головой пролетел вертолет, жужжание удалилось, снова наступила тишина. Издали, из замка, чьи очертания смутно угадывались на горизонте, доносились приглушенные расстоянием звуки. Жаль, что Дейли в Малаге. Из башни замка в бинокль наверняка видны и плато, и вход в пещеру, и, может быть, даже притаившийся в засаде человек.
Мун нервно зевнул. Перспектива играть роль статуи в течение половины ночи ничуть не устраивала его. Он уже решил про себя оставаться не более часа, когда послышался треск кустарника. Мун невольно вздрогнул. После тишины казалось, что ветки шуршат под самым ухом. Потом послышались шаги, легкие, быстрые. Прежде чем на прогалине перед пещерой показалась почти слившаяся с темнотой человеческая фигура, Мун уже знал, что это женщина. Осторожным движением он поднял к глазам инфракрасный бинокль. Темнота сразу же растворилась. В окуляре четко обозначилось отверстие пещеры. Мун сдвинул бинокль немного в сторону и чуть не выронил от изумления. Куколка! Что-то в ее облике казалось необычным. У нее была другая прическа, но все-таки это была она. Мун с трудом подавил порыв вскочить на ноги. Нет, пусть сначала войдет в пещеру. Тем временем он незаметно подкрадется и отрежет путь к отступлению.
Но из задуманного плана ничего не получилось. Из-за скал вынырнул вертолет. Свет прожектора залил плато. Куколка вскрикнула и бросилась бежать. Вертолет исчез в том же направлении, что она. Мун выстрелил несколько раз в воздух и уже потом сообразил, что обусловленный сигнал явно запоздал. Он бросился наперерез, но уже после первой минуты понял, что погоня бессмысленна. Шансы свалиться в пропасть или свернуть себе во тьме шею куда реальнее. Ежеминутно спотыкаясь и чертыхаясь, Мун с трудом выбрался на дорогу и увидел прямо перед собой освещенные окна.
За поворотом высился замок, уже издали напоминавший современную электрическую сказку. После темноты Муну показалось, что он никогда не видел ничего подобного, кроме разве залитого рекламными зарницами Бродвея или праздничной иллюминации в честь Дня независимости. Гигантские столбы, в которых кружили мириады серебряных искр, создавали впечатление белых колонн, подпирающих огромные своды Черной пещеры. Один из столбов задрожал, судорожно заметался и, выбросив последнюю вспышку, погас. Видимо, перегорел кабель установленного в парке армейского прожектора. Остальные продолжали бить в небо ослепительными снопами.