– Я спустился, чтобы помочь, – сообщил он, притягивая ее к себе.
– Ты опоздал, – прошептала она, поднимаясь на носки, чтобы дотянуться до его губ. От его ответного поцелуя, долгого и горячего, у нее ослабели колени.
– Я говорил тебе, как хорошо возвращаться домой? – выдохнул он почти в губы минутой позже.
«Хорошо возвращаться домой». От этих его слов веяло теплом.
Улыбнувшись, она качнула головой.
– Ты – сердце этого дома, – сказал он, целуя уголок ее губ. – Боюсь, если бы не ты, я не смог бы здесь жить. В его глазах мелькнула боль.
– Сет, я понимаю, как тебе тяжело, – отозвалась Оливия, найдя губами его губы, и поцеловала его мягко, тепло, поцелуем любящей женщины, исполненным сочувствия и нежности. – Нам всем больно, всем, кто любил твою мать. Но я понимаю, что тебе тяжелее всех. Надеюсь, я знаю рецепт, как уменьшить боль.
– Ливви… – выдохнул он, когда она скользнула губами по его колючей щеке, а затем легонько укусила за мочку уха. Грудь его распрямилась, руки плотнее прижали ее к себе. – Ты снимаешь боль.
Он снова поцеловал ее долгим, горячим поцелуем. Они оба тяжело дышали, и он всем телом вдавливал ее в разделочный стол. Оливия почувствовала, как в нем пробуждается желание.
– Ладно, я думаю, нам лучше остановиться, – сказал Сет секундой позже, с видимым нежеланием отрываясь от Оливии, затем повернулся и прислонился к столу рядом с ней. – У меня гениальная идея. Что, если нам всем отправиться в пиццерию – ты, я и Сара с Хлоей.
Оливия не сразу смогла сосредоточиться на его словах а когда вникла в их смысл, ликование охватило ее. Он ре шил устроить праздник им всем четверым, и они проведут вечер как настоящая дружная семья.
– Это просто здорово! Девочки будут в восторге. Но я должна сначала привести себя в порядок. Не могу же я выйти в таком виде.
Он пристально оглядел ее. Даже без слов было ясно: ему она нравится во всех видах. Это было написано в его глазах.
– Пойди умойся, подкрась губы или что вы там еще делаете, и возвращайся. Только не переодевайся. Мне нравится, как на тебе сидят эти джинсы.
Он весело подмигнул ей, и Оливия не могла удержаться. Прижавшись к нему, она быстро поцеловала его в губы и вылетела прочь, прежде чем он успел схватить ее в объятия.
Глава 45
Выходя из кухни и направляясь к играющим девочкам, Сет улыбался. Дети бегали, что-то кричали, не обращая на него внимания. Щебетали птицы, лягушки атаковали насекомых, а те – лягушек, павлины расхаживали вдоль изгороди в поисках пищи. Послеобеденное солнце нежно, не обжигая, ласкало кожу. Отметив это, Сет с изумлением обнаружил, что давно не обращал внимания на красоту окружавшей его природы. Опускаясь в любимое кресло-качалку матери, он на мгновение испытал боль недавней потери и затем намеренно перевел мысли на другое.
Ливви… Одна мысль о ней затопляла сердце и в то же время жгла огнем. Кто бы мог подумать, что пухленькая малышка, повсюду следовавшая за ним, повзрослев, станет для него самым дорогим существом на свете?
Ливви была частью его жизни, такой же важной, как этот громоздкий старый дом, фирма «Боутуоркс», семья, да и весь Ла-Анжель. Она вошла в нее естественно и просто. Может, поэтому он так долго не мог осознать, что не просто хочет затащить ее в постель и устроить себе небольшой праздник жизни. Он любит ее.
«Ну и ну!» – подумал Сет, осознав в полную силу собственное открытие. Конечно, он любит Ливви. Он всегда любил ее, с самого первого момента, когда увидел розовощекую малышку, а затем наблюдал за превращением ее в сексапильную девушку. Он любил ее и в момент ссоры накануне той ночи, когда она сбежала с этим подонком Мор-рисоном, любил ее все то время, пока она была вдали, любил, когда она вернулась в Ла-Анжель. Но это была иная любовь, беззаботная, родственная любовь, любовь-забота старшего брата, любовь, которая потом отступает перед скоротечной страстью.
Сейчас же он испытывал к ней все прежние чувства и еще нечто большее. Намного большее.
Он любил и был любим. Искренне, глубоко и страстно.
Одна мысль, что он мог бы прожить жизнь без нее, приводила его в ужас. Это равносильно тому, как если бы погасло солнце. Ему хотелось, чтобы Оливия любила его так же безоглядно, как она любит Сару, так же, как, похоже, готова полюбить Хлою. Она была нужна ему, и она была нужна Хлое. Ливви с Сарой и он с Хлоей – это семья. Ливви просто создана быть матерью. Любящая и отдающая себя целиком, без остатка.
Он хотел соединить с ней свою жизнь.
Это открытие его слегка испугало. «Не спеши», – предостерег он самого себя. Он уже был женат и был разведен. Это первая колоссальная ошибка. Еще совсем недавно он был обручен с Мэлори. Вторая ошибка, не столь непоправимая: он вовремя одумался, но катастрофа могла бы быть куда больше. Теперь он влюблен в Ливви. Это уже не ошибка. Он испытывает к ней совершенно иное чувство, нежели к Дженнифер или Мэлори. Он абсолютно уверен в этом, как уверен в том, что завтра взойдет солнце. И все же осторожность никому не повредит.
Осторожность во имя Сары, Хлои. Ливви и самого себя.
Нужно дать им время привыкнуть к мысли о том, что они одна семья, прежде чем официально объявлять об этом.
Да и куда спешить? Впереди у них достаточно времени
По крайней мере, пока на горизонте нет Карла или еще кого-либо. При этой мысли Сет улыбнулся. Он вспомнил, в какое неистовство впал, когда Ливви объявила, что собирается на танцы с его кузеном. Только через мой труп – было первое, что пришло в голову.
Ему требовалось время, чтобы все как следует обдумать, но он должен был быть уверен, что все это время Оливия принадлежит ему. «Тут не должно быть проблем», – подумал Сет. Отныне он намерен занять все ее время, днем и ночью Особенно ночью…
– Роббин-Боббин Барабек, скушал сорок человек…
Детская считалочка, доносящаяся со двора, ворвалась в его мысли, возвращая в настоящее. Вздрогнув, он выглянул в окно и увидел, что Хлоя с друзьями вскарабкалась по старой веревочной лестнице, которая свисала с домика, сооруженного им еще в детстве среди ветвей могучего дуба. Видимо, не сумев взобраться по лестнице, Сара вцепилась в нее, повиснув в опасном положении где-то на полпути. Он видел, как она неуклюже, медленно пытается спуститься вниз.
– И корову, и быка, и смешного мясника…
– Эй! – закричал он, вскакивая с кресла-качалки подобно выпущенному из пушки ядру, и широкими шагами устремился к перилам. – Проклятье! Сара, подойди сюда И все остальные тоже. Ты меня слышишь, Хлоя?
Последовала минутная пауза, и затем девочки подчинились его приказу. Первой, со скорбным выражением лица, подошла Сара; Сет поджидал девочек, стоя на нижней ступеньке веранды, скрестив руки на груди и нахмурившись. Прочие участницы игры, включая его дочь, с виноватым видом спустились друг за другом с лестницы и окружили его настороженной стайкой. На мгновение Сет страшно пожалел, что рядом нет Оливии, и даже с надеждой огляделся по сторонам, но ее не было. Ничего, придется справляться самому.
– Все в порядке, Сет, правда, – пробормотала Сара, приблизившись к нему со страдальческим лицом.
Взглянув на девочку, Сет почувствовал, как его пронзила ярость. Может, и правду говорят, что дети жестоки, но он не мог смотреть на происходящее равнодушно.
– Нет, не в порядке, – жестко ответил он, ступая на бетонную дорожку.
Положив руки на плечи Саре, он развернул ее лицом к остальным девочкам, вид у которых был слегка испуганный. Приблизившись, они остановились неподалеку. Сет бросил на дочь взгляд, в котором явно читался упрек, и попытался вступиться за Сару.
– Я слышал, – начал он, – что вы дразните ее толстушкой. – Сет почувствовал, как Сара сжалась под его руками, и это только укрепило его решимость. Девочки, включая его милую дочурку, застыли в напряженном ожидании.
– Джинни первая это сказала, – пролепетала одна из них. Бледнолицая, с копной темных волос, рассыпавшихся по плечам, она сама вовсе не казалась худышкой.
Не имея представления, которая из них Джинни, Сет пропустил замечание мимо ушей. К тому же это не имело значения.