Ее бывшая комната была второй справа. Добравшись до нее, Оливия открыла дверь и вошла внутрь. Конечно, обстановка здесь полностью изменилась. В ее бытность стены были выкрашены в ярко-желтый цвет, на двух высоких окнах, выходящих на галерею верхнего этажа, висели гофрированные ситцевые занавески, и такое же ситцевое покрывало лежало на выкрашенной белой краской железной кровати. Сейчас же обстановка больше подходила мужчине: темно-серые обои с геометрическим рисунком, белая оконная рама и простые белые занавески и покрывала. Камин тем не менее остался прежним, с небольшой, искусно вырезанной каминной полкой и кремовой мраморной отделкой; окна, лепные украшения и узкий дубовый паркет тоже из прежних времен.
Комната, в которой прошли ее детство и юность… От нахлынувших мощной волной воспоминаний у Оливии на мгновение закружилась голова.
Ее мать…
Глядя на кровать – ту самую кровать, несмотря на новое покрывало, – Оливия вдруг вспомнила давно забытую картину: мама наклоняется над ней, целует ее, желая спокойной ночи, а она лежит, укутавшись одеялом, на этой кровати в этой самой комнате. Легкий цветочный аромат духов матери, тепло ее губ, шелковое прикосновение волос к щеке Оливии – все это внезапно вспомнилось с такой силой, что Оливия вздрогнула.
Казалось, она на самом деле видит эту сцену, все это происходит наяву. Она ощутила себя вновь той маленькой девочкой, какой была когда-то давно. Малышка, погружаясь в сон, чувствовала себя в безопасности, уютно и тепло рядом с матерью.
Тогда она ужасно боялась момента, когда мать повернется и выйдет из комнаты, она до смерти боялась оставаться одна в темноте.
Глава 7
– Вы можете спать здесь, Сара, а ваша мама займет комнату рядом, – сказала Марта. Оливии казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека, хотя на самом деле Марта стояла в дверях, меньше чем в четырех футах от нее, рядом с Хлоей.
Оливия ощутила тепло пальцев дочери, девочка всем телом прижалась к ее боку. Ради Сары Оливия усилием воли постаралась стряхнуть с себя внезапно охватившее ее чувство потерянности.
Видение и чувства, его сопровождавшие, казались настолько реальными…
Все это просто старые воспоминания, вызванные возвращением в свою детскую и усиленные, должно быть, страхом за Большого Джона, и больше ничего, убеждала она себя. А чувство тревоги и беспокойства объясняется тем, что она почти не помнила свою мать.
Я здесь… Она слышала этот голос как наяву. Да нет же, это просто смешно! Сделав над собой усилие, Оливия взяла себя в руки, сосредоточившись на настоящем и на дочери.
– Если Сара не против, я думаю, мы обе устроимся здесь, по крайней мере на эту ночь. – Оливия улыбнулась Марте. Никто и не заметил, что ее голос слишком слаб, а улыбка натянута.
– Я не против, – свободной правой рукой Сара теребила складку юбки Оливии, но заговорила она без напоминания матери. По этому признаку и по нетерпению, которое слышалось в ее голосе, Оливия поняла, с каким облегчением девочка ухватилась за возможность не оставаться одной в незнакомой обстановке.
Марта кивнула:
– Вот и отлично. Спальня Хлои рядом с комнатой мистера Сета, в восточном крыле. Моя комната напротив них, рядом со спальней мисс Келли. Если вам что-нибудь понадобится, обратитесь ко мне. Я сплю очень чутко.
– Так и сделаем. – Чувство растерянности и смешения времен постепенно оставляло Оливию.
– Тогда я принесу вам обеим что-нибудь, чтобы переодеться, и позабочусь, чтобы ваши вещи доставили с автобусной станции. Возможно, если я дозвонюсь до Ламара, он завезет их прямо завтра с утра.
– Спасибо, Марта. – Оливия взглянула на Хлою, которая все еще разглядывала Сару. Ее дочь, как и следовало ожидать, упорно изучала узор на восточном ковре вместо того, чтобы во всеоружии встретить вызывающий взгляд маленькой хозяйки. – Спокойной ночи, Хлоя.
– Спокойной ночи, – произнесла Хлоя со сдержанной вежливостью и повернулась к выходу. Марта взяла ее за руку, и они направились в противоположный конец дома.
Когда они ушли, Оливия перевела взгляд на Сару, которая все еще жалась к ее боку, крепко ухватившись одной рукой за руку матери, а другую спрятав в складках юбки. Девочка по-прежнему не отрывала глаз от ковра.
– Ты в порядке, малыш? – спросила Оливия, выпуская руку дочери, чтобы нежно обнять ее за плечи.
Сара кивнула и тоже обняла ее.
– Я рада, что ты будешь сегодня спать со мной, – сказала она, когда Оливия выпустила ее из объятий.
– Только не вздумай перетягивать на себя все одеяло! – наигранно-шутливым тоном предупредила Оливия.
Сара улыбнулась:
– Не буду. Тут слишком жарко.
Она отошла на середину комнаты и, медленно поворачиваясь, принялась внимательно осматриваться по сторонам.
– Ну, как, тебе нравится? – улыбаясь, спросила Оливия.
– Здесь просто здорово, – ответила Сара. – Это похоже на замок.
«Еще бы, – подумала Оливия. – Особенно по сравнению с нашей дешевой квартиркой с двумя спальнями».
– А что я тебе говорила?
– Я думала, может, ты все придумала.
– Чтобы я солгала тебе? Никогда, – сказала Оливия.
Сара тихо засмеялась, и Оливия почувствовала облегчение.
– Видишь эту кровать? – Оливия подошла к кровати и, широко раскинув руки, плюхнулась на спину.
Сара кивнула.
– В этой кровати я спала, когда была маленькой девочкой. На ней тогда было желтое покрывало с огромными, величиной с кочан капусты, розами, и много-много кружев вокруг подушек. А подушек было много-премного.
– И у тебя была большая кукла с желтыми волосами и в розовом платье по имени Виктория-Элизабет. – Сара, улыбаясь, подошла к кровати. Она слышала эти рассказы много раз и знала все детали почти так же хорошо, как сама Оливия.
– Точно.
– И однажды ты покрасила волосы в желтый цвет, чтобы быть похожей на куклу. И… и твоя тетя Келли долго пыталась смыть краску, но она не смывалась. В конце концов тебе пришлось состричь все волосы. – Сара, улыбаясь уже во весь рот, плюхнулась на живот рядом с матерью. – Никогда не поверю, что ты могла сделать такую глупость.
– Признаюсь, это был не лучший момент моей жизни.
– А однажды через каминную трубу в комнату пробралась нутрия, и, когда ты проснулась, она сидела на подушке и смотрела на тебя. Ты закричала так громко, что разбудила весь дом, и они прибежали, а нутрия носилась по всей комнате. А когда Сет попытался выгнать ее вон, она его укусила, и ему пришлось делать уколы от бешенства.
– Угу-у.
– Это все правда, – как завороженная, произнесла Сара. – Значит, и вправду была и кукла, и нутрия, и…
Тихий стук в дверь заставил Оливию сесть: глупо, если ее застанут в такой легкомысленной позе. Сара тоже быстро села рядом и тут же соскочила с кровати, как будто испугавшись, что сделала что-то плохое. На пороге стояла Марта, переводя снисходительный взгляд с одной на другую.
– Девочки, я принесла вам ночные сорочки, – объявила она, указав на одежду, перекинутую через правую руку. – И халаты. И зубные щетки.
– Марта, ты просто чудо. – Оливия поднялась и направилась к ней, чтобы забрать вещи. – Спасибо.
Марта улыбнулась сначала ей, потом Саре:
– Хорошо, что вы снова дома, мисс Оливия. И вы тоже, мисс Сара.
Марта ушла, и Оливия закрыла за ней дверь. Повернувшись к дочери, она увидела, что Сара застыла у кровати с широко распахнутыми глазами.
– Она назвала меня мисс Сара.
– Так здесь принято. Не бери в голову.
Сара наморщила нос.
– Не буду.
– Вот и хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы твоя головка распухла до размеров воздушного шарика. Потому что, если шарик лопнет, твои мозги разлетятся по всем стенам и…
– Это противно!
– Я знаю. – Оливия усмехнулась. Ей хотелось взбодрить девочку, и, похоже, это удалось.
Несколькими минутами позже мать с дочерью, в халатах и с зубными щетками в руках, уже направились через холл в ванную умываться и чистить зубы. Было уже слишком поздно, и для успокоения совести Оливия сказала себе, что ничего не случится, если Сара один раз пропустит обязательную ежедневную ванну. Умывшись, они облачились в одолженные им Мартой ночные сорочки: Сарина была точной копией голубой рубашки без рукавов, которая была на Хлое, только розовая, а вот принадлежность зеленой нейлоновой сорочки длиной до колен, которую надела Оливия, определить не представлялось возможным. Они вернулись обратно в спальню, закрыли дверь, выключили свет и забрались в кровать.