— Вот, — сказал Дима едва слышно, — вырастет вместе с другими.
— Хорошо, — как ни в чем небывало кивнул дед, словно речь шла о ведре воды, принесенном мальчиком от колодца. — Отнеси его в сарай к мамке и возвращайся скорее — у меня есть для тебя подарок.
Мальчик с секунду помедлил, собираясь с силами, потом поднялся и вышел из комнаты. Дед видел в окно, как внук неуверенно брел к сараю, но с каждым шагом походка его становилась все тверже. Под лучами приветливого солнца к мальчику возвращались силы, потраченные во имя спасения.
— Жизнь требует жертв, — проговорил задумчиво старик и достал из ящика стола завернутый в промасленную тряпочку охотничий нож в две ладони длинной. Развернув, он невольно залюбовался красивым, с любовью заточенным лезвием, на которое был нанесен черненый узор.
— Ножичек, который возьмет даже призрака, — так говаривала, бывало, твоя матушка, — сообщил себе под нос старик. — Хорошая девка была. Умная, а толку?
— Что, деда? — запыхавшийся Дима уже стоял на пороге.
— Это нож твоего отца, — торжественно сказал старик, протягивая внуку нож. — Подарок твоей матери. Теперь ты достаточно повзрослел, и я надеюсь, ты оправдаешь мои надежды и не забудешь мои слова. Потому я дарю его тебе как память о твоих родителях и как опасное оружие, чтобы никому в обиду не дался. Не хвастай им и всегда помни, что, отняв жизнь, ты ее уже вряд ли вернешь. Береги оружие, смотри не потеряй. А теперь посади крольчат в корзинку и беги-ка к дядьке Макару. Ему можешь похвастаться, он мужик не злой — будет рад. А крольчат ему отдай, у нас с ним давно уговор, он помет этот хотел.
— А можно я Вовке похвастаюсь? — и думать забыв о крольчатах, с восторгом спросил Дима. Ему даже в голову не пришло узнать у дедушки о том, как можно отнимать новорожденных крольчат от матери. Все его мысли занял чудесный подарок, принадлежащий когда-то его отцу.
— Похвастайся-похвастайся, — добродушно засмеялся дед. — Ну же, беги быстрее, внучок, а то лопнешь сейчас от гордости.
Он подтолкнул внука к двери, и Дима выскочил наружу, вовсе не обидевшись на насмешку старика. С таким ножом в руке обижаться было просто глупо. Он был выше всего этого.
Отвязав лохматого молодого Лиса, получившего свое вовсе не собачье имя за чрезмерное любопытство, рыжую шкуру и длинную морду, Дима забежал в сарай, сунул трепещущих, подрагивающих крольчат в корзинку, устланную соломой, и через минуту уже выбежал за задние ворота. Нож он сжимал в одно руке, на другую повесил легкую корзинку. Лис, счастливо подпрыгивая, устремился вперед. Он очень любил гулять.
— Вот и все, — сказал негромко старик, садясь обратно в кресло и с кряхтением устраиваясь там поудобнее. — Больше не свидимся, внучок.
Дима спешил не меньше, чем Лис, то и дело убегающий вперед по тропе. Его наполняли вполне объяснимая гордость и нетерпение. Шутка ли?! Дед доверил настоящее оружие! Нет, он не будет с ним играть. Это не игрушка. И похвастается только дядьке Макару и Вовке. Уж перед Вовкой никак нельзя не похвастаться! То-то удивления будет! Вовка позавидует непременно, начнет клянчить нож подержать и он, Дима, конечно же даст. Как можно не дать?! Дядька Макар ни в жизнь Вовке ничего подобного не подарит, а у него, у Димы, отца-то нет, но вот отцовский нож появился…
Тут мальчик тряхнул головой, чувствуя, что вот-вот навернутся непрошенные слезы, и припустил еще быстрее. Он когда-то уже оставил боль утраты позади, а она снова нагнала его вместе с нежданным подарком. Конечно отец лучше ножа! И о чем он только думает?! Все бы на свете отдал, и этот нож и крольчат и… даже… Лиса, лишь бы отец был жив.
Мальчик стремительно сбежал по крутой тропке к ручью в глубокий овраг, поросший орешником и ивами. Его охватила влажная прохлада, пахнущая землей и осокой.
По искусственной ране оврага Дима уже очень скоро доберется до соснового леса, где на пронизанных лучами полянках растет много земляники, за которой дед его часто посылает; пробежит его насквозь и выйдет в поле, которое уже десять лет никто не пахал. На кромке и по левую руку уже растут молодые деревца — березки и осинки — которые, как говорит дед, через пару лет превратятся в непреодолимые лесные заросли. А с поля у самого горизонта уже видна будет дымка от топящейся печи, на которой готовят обед, и далекие крыши домов…
Лис шумно зашлепал по воде, захлюпал широким языком, лакая воду. Он был несказанно рад прогулке и не собирался упускать приятной возможности вымочить волосатое брюхо и всласть набегаться. В самом деле, сидеть целыми днями на цепи и изображать грозный вид охранника — не самое веселое занятие.