…Старик лишь успел повернуть голову, когда, разбив окно, в комнату влетела граната, и укатилась в дальний угол комнаты под рукомойник. Он даже не успел подумать. Никакой мысли не мелькнула в его голове; старик сощурился, пытаясь понять, что произошло с окном и почему это со звоном стекла падают на пол, когда ужасающе грохнуло и из угла во все стороны словно шрапнель прыснули щепки, осколки стекла, изорванный на части умывальник и что-то еще, вперемешку с обжигающе-горячим, выжигающим легкие воздухом. Старика отбросило на стену, и он упал на пол, теряя сознание.
Через несколько минут, выслушав воцарившуюся в доме тишину, прерываемую разве что потрескиваниями, доносившимися из кучи обломков в углу, в дверь вошли трое. Один сразу бросился к старику и носком сапога оттолкнул от него как можно дальше двустволку, двое других остановились у входа, не обращая внимания на разруху и бесчувственного тело. Они остервенело переругивались.
— Урод! — заорал грузный высокий мужчина, показывая крупным пальцем в сторону лежавшего без сознания старика. — Я же говорил: живым брать!
— Он Сливу ранил, — кричал в ответ второй, молодой низкорослый мужчина с залихватски закрученными усами. — Я своего человека какому то вшивому дедуле не дам! Мне люди тоже не даром даются, я их не из канавы достаю! Обучаю, кормлю! А из-за этого Слива теперь может никогда и годным больше не будет. Ты мне, Шеф, еще за Сливу всю долю выплатишь!
— Да пошел ты со своими деньгами, коммерсант хренов! Командир нашелся! Я тебе вообще ничего не заплачу. Платят за работу, а это детский сад! Это не работа, подрывник-дебил! Я обещал вам деньги за живого старика и его щенка, а не за дохлый труп!
— Да кто знать мог, что он слабый такой?! — взвился командир налетчиков. — Я самолично уменьшил начинку, его несильно хлопнуть должно было.
— Старик жив еще, — осторожно вклинился в разговор первый, вошедший в дом.
— И будет жить?! — внезапно заинтересовался Шеф.
— Не будет, — хмыкнул первый. — Хребтину он себе поломал по старости лет, похоже, и башку пробил. У них кости слабы, у дедов этих. Наверное, и не очнется уже.
— Мне этот дед живым был нужен! — снова заорал Шеф на командира. — А теперь вон в луже крови так живописно валяется! Уменьшал он! Не уменьшал — чхать я хотел. Я тебе задание дал, ты его провалил как сопляк! Тоже мне, служба военной безопасности! Тебе сопельки не утереть?!
С этими словами мужчина внезапно очень точным движением выхватил из подмышечной кобуры семимиллиметровый ПСС и, не задумываясь, выстрелил командиру в ногу. Пистолет выпустил пулю почти бесшумно, только щелкнул затвор, и командир свалился как подкошенный. Стихшие было стоны первого раненного, подхватил второй.
— И ни хрена ты не получишь! — наступив ботинком на руку раненного, который тащил с пояса Макаров, процедил сквозь плотно стиснутые зубы Шеф. — Вот как работать надо было. Тихо и точно!
Он нагнулся, вырвав оружие из ослабевших рук, и, сунув его в карман куртки, подошел к старику, из-под которого по полу медленно растекалась черная, густая лужа.
— Что-то сделать, Назур? — поднимаясь, спросил первый. Он был худощав и бледен, на его резко очерченных скулах выступил нездоровый румянец испуга.
— Дом обыскать. Просмотреть все записи, если имеются. Сопляка найти. Живым. Он умрет — всех на кол посажу. Раненных перевязать. Перенести в машину, — стал раздавать короткие команды Шеф, потирая толстую шею. Он словно бы пробежал стометровку и дышал тяжело и сипло. — Давай, Шура.
— Парня ищем! — заорал в дверь Шура и торопливо кинулся по комнатам, перешагивая через обломки мебели. Его ботинки простучали по лестнице, он долго лазил по чердаку, потом спустился вниз.
— Вот, — он потряс перед Шефом детскими брюками. — В комнате нашел. Там и еще кое-какие вещи имеются, футболки, белье. Больше ничего, никаких дневников, записей. Так что не поймешь, только что он ушел или неделю отсутствует. С посудой не разобрать — тут все расколото, а то может они чашки не помыли…