- А чего ты так боишься? - удивился я.
Он напрягся, судорожно обернулся по сторонам, словно опасаясь, что нас подслушивают, и почти неслышно объяснил:
- Слухи ходят, что менты всех бесхозных людишек пристраивают куда надо. Понимаешь? В расход.
- Это как? - не понял я.
- Ну как тебе объяснить. Сгоняют людей, и пускают их на развлечение богатым господам.
Я решил, что у парня явно не все дома, и сделал попытку отодвинуться подальше.
- Ты не думай, я с ума не сошёл, - он помрачнел. - С такими, как я, здесь не церемонятся.
- Колян, а почему ты решил, что со мной церемониться будут? Ты же не знаешь, за что меня замели. Может быть, я кого убил, а ты хочешь моим подельником, что ли выступить?
- Да ладно, ты не такой. Кого ты мог убить? У тебя лицо такое, похож на умного. Если бы убил, то не попался бы, - глубокомысленно заметил он.
Я усмехнулся - логика железная. Умные попадаться не должны.
- Ладно, Колян, постараюсь. Расскажи-ка поподробнее об этих слухах. Ну, то, что людей в расход пускают. Откуда это стало известно?
- Только ты мусорам не говори! - взвился Колян. - Они все в доле состоят. Это я тебе точно говорю. Тут, понимаешь, кино снимают. Только не кино это никакое. А все по-настоящему. Люди исчезают. Раз и нету.
- Брехня. Я в этом кино снимаюсь. Никто там не исчезает. Ну, убили одного актёра, так полиция убийцу ищет. А раздули... Из мухи слона сделали.
- Это не то кино! - раздражённо воскликнул парень. - Я знаю, Верхоланцев новый фильм снимает в Дальноморске. Но это другое! Это сюда никакого отношения не имеет.
Я нахмурился, вспомнив про реалити-шоу, и хотел расспросить парня подробно, но услышал, как открывается дверь.
- Ты, у стены, - ткнув в меня пальцем, пробурчал мент. - Пошли.
Я вышел в коридор, испытав приступ сильнейшего дежавю, засосало под ложечкой, ноги стали ватными. В тесном кабинете без окон сидел майор, плотный, широкоплечий битюг с коротко подстриженными волосами и густыми усами.
- Так, как ваше имя? - спросил следователь. - Где проживаете?
Я попытался разглядеть лицо мучителя получше: голос показался знакомым. Но в глаза бил ослепляющий свет от настольной лампы.
- Олег Янович Верстовский, - я вытащил паспорт и бросил на стол. - Живу на Озёрной, пять.
- Ясно. Ну и почему вы ворвались в гостиницу, выломали дверь в номер? Можете объяснить?
- Пришёл к моей знакомой, она не отвечала на звонки.
- А вам не пришло в голову, что ваша знакомая может не отвечать, потому что в два часа ночи спит? - ехидно, но весьма логично, прокомментировал мент.
- Мы поссорились, я хотел попросить прощения. Боялся, с ней что-то случилось.
- Ага, а почему же вы не знали номер, в котором проживает ваша знакомая, между прочим, народная артиста России? Вы угрожали администратору пистолетом, хотели выяснить, где живёт госпожа Рябинина. Хорошо же вы её знаете.
- Я снимаюсь вместе с Миланой, но живу в частном доме, у своих знакомых. Поэтому номера не знал! - раздражённо прорычал я, хорошо понимая, что мой поступок выглядит совершенно по-идиотски.
- А может быть, дело обстояло вовсе не так, - ядовито изрёк майор, откидываясь на спинку стула. - Вы - фанат Рябининой, узнали, что она снимается в Дальноморске, приехали сюда, нашли номер, чтобы выказать свои чувства. Она вас отвергла, вы решили её убить.
Я тяжело вздохнул, ощутив комок в горле. Менты другое убийство на меня хотят навесить. А я даже не знаю, сумела ли Милана выжить! Но если нет... То какое это сейчас имеет значение? Я потёр лицо руками, от серьёзного недосыпания, беспокойства за Милану, сводящего с ума, режущего, слепящего света жутко трещала башка.
- Я не убивал Милану, она вскрыла себе вены, лежала в ванне. Я вытащил её и вызвал скорую. Я действительно снимаюсь вместе с ней. Вы меня уже допрашивали по делу Северцева. Это я его труп нашёл в гроте.
- Хватит врать, Верстовский! - заорал майор, кидая с грохотом на стол огромный том, заставив меня подскочить на месте. - Отпираться бессмысленно! Ты сначала убил актёра Григория Северцева, а потом Милану Рябинину. Из ревности! И светит тебе двадцать пять лет, не меньше!
Ну вот, уже серийного маньяка из меня сделали. Сейчас начнут бить, я все подпишу. И тут вздрогнул от резкой телефонной трели. Раздражённо схватив трубку, майор буркнул:
- Майор Дмитриенко слушает. Так. Так. Да, он у нас. Я понимаю. Конечно, - с каждым сказанным словом голос звучал всё более подобострастно, в конце стал омерзительно елейным.
Он положил трубку, пожевал кончик уса и холодно изрёк:
- Подпишите протокол, сейчас за вами приедут.
Через полчаса я вышел из здания управления и остановился на крыльце. Солнечный свет резанул воспалённые глаза, жаркий полуденный воздух обжёг лёгкие. И только через мгновение я увидел чёрную Ауди. Вылез Лифшиц и помахал мне рукой.