Антон Николаевич присел рядом, аккуратно покрутил в руках оружие, заглянул в дуло, провернул барабан, оглядел рукоятку.
- Откуда взялся этот револьвер? - холодно проронил он.
- Как это откуда взялся? - удивился я. - Ваш парень, Арсен, мне его дал. Вместе с кобурой.
- Если бы этот револьвер был из реквизита, на нем был бы выбит номер, здесь ничего нет. Я не знаю, откуда молодой человек его взял. Может быть, с собой принёс, - изрёк Антон Николаевич.
По спине потекли холодные струйки пота. Ещё чего доброго, меня обвинят, что я хотел убить Милану или Мельгунова и сам притащил этот проклятый револьвер в студию. Верхоланцев побарабанил пальцами по спинке кресла, взглянул на главного пиротехника, потом перевёл взгляд на меня.
- Ладно, Антон Николаевич, разберёмся.
Когда пиротехник ушёл, Верхоланцев смерил меня взглядом с ног до головы.
- Олег, а Мельгунова случайно ты убить не хотел? А?
Я тяжело вздохнул, не осталось никаких сил возражать, оправдываться, объяснять. Верхоланцев похлопал меня по колену.
- Иди, отдохни. Часа через два снимем эту сцену, и пойдёшь на боковую. Выглядишь кошмарно.
- Мы что ещё и снимать будет? - изумился я. - После такого?!
- Если эта жидовская морда настаивает, я ничего поделать не могу, - развёл он руками.
Я вышел в коридор, поплёлся к гримёрной, и вздрогнул, услышав визг Мельгунова:
- Мерзавец! Хотел меня убить!
Кровь закипела в мозгах, в один прыжок я оказался рядом, схватив за грудки премьера, зашипел прямо в лицо:
- Да! Да! Я хотел бы тебя убить, но ты заключил сделку...
Охранник оторвал меня от Мельгунова и с силой врезал по физиономии, я отлетел к стене, кровь хлынула из носа, заливая рубашку. Закрыв широкими спинами подопечного, охранники быстро начали удаляться. Я бросился за ними, крича вслед:
- Я не отдам тебе Милану! Слышишь, Мельгунов?! Даже, если ты отправишь меня на тот свет. Я буду её защищать! Буду являться к тебе в страшных снах! Как призрак, чтобы отравлять твою паршивую жизнь, тварь!
Один из орангутангов развернув бритую квадратную будку, угрюмо процедил сквозь зубы:
- Заткнись! Башку сверну!
Я замолчал, без сил опустился вдоль стены, размазывая кровь по лицу.
- Боже, Олег! Что случилось?! - услышал я вскрик Лили.
Она подбежала ко мне, потащила в гримёрную, уложила на кушетку. Приложив лёд, завёрнутый в полотенце, к разбитому носу, убежала. Через пару минут около меня возник немолодой, лысоватый мужчина в белом халате.
- Ну-с, молодой человек. Где же вы так хорошо носик задели? - протянул он. - Сейчас, посмотрим. Нет, все цело, повезло. Полежите немного.
Когда кровь остановилась, я переоделся в джинсы и рубашку, взглянул в зеркало, отметив, что губа сильно разбита, а нос, слава Богу, пострадал не сильно, и отправился на поиски Лифшица. Проходя мимо студии, заглянул - по центру восседал священный триумвират из Розенштейна, Верхоланцева и Непогоды. Я флегматично прислонился к косяку, сложив руки на груди, решил дождаться приговора. Всё-таки интересно, кто же из них сообщит, что я уволен?
- А, Олег, заходи! - Верхоланцев приветливо махнул мне рукой. - Ты чего опять свои тряпки напялил? Мы сейчас будем снимать. Подойди на минутку. Твою ж мать, где ты фасадом-то припечатался? Ладно, замажем.
Я приблизился и осторожно взглянул на Розенштейна, пытаясь осознать, знает продюсер о ссоре с Мельгуновым или нет, но «тётя Роза» даже ухом не повёл.
- В общем, так решили. Будем снимать в трёх частях, - изрёк Верхоланцев. - Вначале - ссора двух мужиков. По отдельности. Револьвер в руках, и крупным планом лицо Мельгунова. А потом уже раненная Белла на руках у Франко.
- Хорошо, я согласен, - Розенштейн зевнул, показав мелкие белые зубы. - Дима, ты все доделай, а я пошёл.
- Давид, но мы договорились? Верстовскому увеличиваем ставку? - спросил Верхоланцев, бросив на меня изучающий взгляд.
- Да-да, - буркнул продюсер. - Увеличиваем. Только, Игорь Евгеньевич знать не должен.
- Разумеется, - ухмыльнулся главреж. - Значит, все решили. Мельгунова снимаем отдельно, «восьмёркой», ставку Верстовскому увеличиваем.
Розенштейн кивнул и направился к выходу, тяжело переставляя толстые ноги-тумбы. Я плюхнулся на его место.
- Дмитрий Сергеевич, вряд ли получится.
Верхоланцев с таким изумлением взглянул на меня, будто я сморозил глупость.
- Что случилось-то, твою мать? - раздражённо пробурчал он.
- Я подрался с Мельгуновым и ...
Верхоланцев взорвался громким хохотом, как ребёнок, до слез, утирая глаза платком. Отсмеявшись, похлопал меня по плечу.