- Господи, когда же я смогу, наконец, увезти её отсюда, - непроизвольно вырвались у меня слова, будто стон. - От Мельгунова, от Розенштейна. Когда?!
Я жаждал услышать от Кастильского одно только слово: «Скоро!», но он молчал, и с отстранённой печалью смотрел на меня, или скорее сквозь меня, куда-то в глубины собственного подсознания.
Я вышел от Кастильского в растерянности. Я считал, что он испугается моего разоблачения. А он дал понять, что я в его руках. Если задуматься, то мною давно манипулируют все, кому не лень: Розенштейн, Верхоланцев, Милана. Они все используют меня для своих целей. Розенштейну нужно, чтобы я участвовал в шоу, Верхоланцеву, чтобы играл в фильме. А Милана служит приманкой, из-за которой я остался в этом городе, хотя мог плюнуть на все и уехать. Я разоблачил колдуна, помог Колесниковым избавиться от призраков. Что меня держит? Только Милана. Я остановился на мостике, переброшенном через речушку, которая весело убегала в густые заросли. Милана может обманывать меня, просто держит меня на коротком поводке. Я верю ей, потому что хочу верить. Потому что люблю. Все тягостные думы закрыло безумное желание увидеть Милану.
Я ринулся к трамвайной остановке, словно за мной черти гнались, вскочил в трамвай. Издалека увидел шумную толпу техников, актёров массовки, и шикарный ретромобиль, благодаря которому я и попал в съёмочную группу. Я вышел на остановке, в глаза мне бросилась вывеска над входом в кафе, где я встретил Розенштейна и Лифшица. Кажется, это было так давно, совсем в другой жизни.
- Олег, добрый день! - услышал я голос Лили. - Вы вовремя, сейчас будем репетировать в ботаническом саду.
Мне показалось, что у Лили заплаканы глаза, она выглядела измученной и подавленной, но изо всех сил пыталась это скрыть. Я только открыл рот, чтобы поинтересоваться её состоянием, но она быстро исчезла. Я подошёл к гордо возвышавшемуся посредине площади длинному, сигарообразному автомобилю с открытым верхом. Это живо воскресало в памяти королёвские кареты, любовно провёл по кожаным сиденьям, ощущая их мягкую, приятную на ощупь поверхность.
- Нравится?
Я поднял глаза и увидел Верхоланцева, который опирался на изящную тросточку с набалдашником в виде головы льва. - Красивая тачка, - продолжил он. - В старых машинах есть особая стать, как в породистых рысаках. Смотришь и наслаждаешься. А ты ездить-то на таких умеешь?
- Конечно, - усмехнулся я.
- Ну, покажи.
Я проверил зажигание, достал из багажника «кочергу», завёл. Тачка мягко снялась с места, я проехал вперёд, лихо развернув, остановился около Верхоланцева.
- Ну-ну, неплохо, - пробормотал он задумчиво. - А гоночной машиной сможешь управлять? К примеру «Альфа-ромео» 33-го года?
- Не знаю, наверно смогу. 35-го года, 8 Си видел, знаю, как. 130 километров в час дает. При умении, конечно.
- Молодец. Есть у меня мыслишка снять на эту тему фильм. Пока только идеи.
- Если только консультантом буду, - сказал я. - Не собираюсь в актёры переквалифицироваться.
- Ну, ты даёшь, Верстовский. Кто же мне отказывает? - хитро улыбнувшись, проговорил Верхоланцев. - Ко мне все рвутся, готовы бесплатно работать. Ну ладно, - похлопав меня по плечу, добавил он. - Дальше посмотрим. Не расслабляйся. Гримируйся, и будем снимать. Сегодня три сцены - в саду, с Мельгуновым и в тачке. Надо оперативно все сделать. Мы и так отстаём, - хмуро закончил он, о чем-то вспомнив.
Я вошёл в ботанический сад, окунувшись в ароматы цветущих экзотических деревьев, огляделся и заметил Милану, открытый ворот темно-синего платья подчёркивал изящную линию плеч и шеи. Грим состарил её лет на десять, но оставил головокружительно прекрасной. Промелькнула мысль, что спустя и десять лет я смогу так же восхищаться её красотой.
- Олег, добрый день! - Милана протянула руки, которые я нежно поцеловал, мгновенно оказавшись рядом.
- Я так соскучился, - сказал я совершенно искренне. - Целую вечность не видел.
- Ты сам виноват, - с притворной капризностью произнесла Милана, лукаво улыбнувшись. - Даже не звонил.
- Я занят был, - промямлил я, ощущая, как глупо звучат мои слова.
- Я надеюсь, хорошо выспался?
- Хорошо, - буркнул я, заметив Верхоланцева.
Милана перехватила мой взгляд и поинтересовалась:
- Был неприятный разговор?
- Очень. Предложил мне сняться в следующем шедевре. О гонщиках.
- Об этом тебе придётся забыть. Как и мне, - глухо добавила она.
Я хотел с досадой сказать, что меня это устраивает гораздо больше, чем внимание лучшего режиссёра современности, но решил, что будет лучше, если я не буду говорить об этом его жене. Мы прошли через стеклянные двери, и попали в тропический сад под открытым небом. Дорожки, усыпанные гравием, сходились в центре, у небольшого фонтана из камней, составленных каскадом, по которым бежали весёлые ручейки, сверкающими под солнечным светом. Вокруг суетились техники, проверяли освещение, камеры. Царила обычная деловая атмосфера.