— Олег, ты где застрял? Быстрей на площадку! Спишь что ли?
Я шёл по коридору, стараясь не думать о том, что придётся опять встретиться с Мельгуновым, вести с ним диалог, видеть его неживые, тусклые глаза.
Верхоланцев что-то объяснял Милане, она внимательно слушала, кивала. Я с трудом проглотил комок в горле. Представить, что мне придётся опять стрелять в неё.
— А, Олег, давай сюда. Сейчас задачу объясню, — сказал Верхоланцев, заметив меня. —
Слушай внимательно. Вот там стоит камера, за ней будет стоять человек и подавать тебе реплики Мельгунова, а ты будешь смотреть в камеру, словно ему в глаза. Понятно? Все, что перед этим репетировали, но без него.
Я с облегчением вздохнул. Верхоланцев хитро улыбнулся в усы и добавил:
— Да, не волнуйся ты так. Мы решили этого говнюка отдельно снимать. И ему так спокойней, и нам. Согласен? Ну, вот и хорошо. Юра, будешь реплики подавать.
Второй режиссёр кивнул, но по его виду я понял, что он не очень доволен поручением. Но послушно встал за камеру и начал листать сценарий. Стеклянный «глаз» камеры вначале сильно раздражал меня, но я отвлёкся, представил оловянные глаза Мельгунова, вспомнил слова мамы Гали о сделке с дьяволом, и на меня нахлынула такая злость, будто в реальности этот мерзавец стоял передо мной.
— Хорошо, — наконец, сказал Верхоланцев. — Перерыв полчаса. Потом будем снимать. Верстовский, грим поправь. У тебя все потекло.
Я вышел в коридор, и чуть не столкнулся с двумя ментами, которые важно прошествовали мимо, даже не взглянув на меня.
— Что случилось? — спросил я, входя в гримёрную.
Галя сидела перед зеркалом, утирая платочком кончики глаз. Напротив неё вальяжно развалился наш администратор, Виссарион Германович.
— А, Олежек, — пробормотала Галя. — Проголодался? Бутербродик с колбаской или сыром хочешь?
— Нет, Верхоланцев сказал, чтобы мне грим поправили.
— Садись, садись, я сделаю, — будто бы обрадовалась Галя.
— Так что случилось? — повторил я свой вопрос.
— Петрович преставился, — буркнул администратор. — Фокусник наш.
Я понял, что администратор имел в виду ассистента оператора по фокусу.
— Вот такой мужик был, — продолжил Виссарион со вздохом. — С самим Барковским работал. Ну, пока тот его не задвинул. Куда Кириллу до Петровича нашего. А так, талантище был. Эх, уходят лучшие.
— И как это произошло? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально. — Что? Сердце?
— Да нет, — всхлипнув, пробормотала Галя. — Нашли в павильоне с переломанной шеей. Опять следователь приходил, допрашивал. А что толку. Никого так и не найдут.
Я нахмурился, ушёл в себя. Перед мысленным взором опять всплыла сцена — Мельгунов, прикованный к цепи, которую держит фигура в чёрном плаще. Вдруг изображение в зеркале помутнело, будто стало темней, и где-то в дальнем углу я заметил мерцающую фигуру. Я резко обернулся, напугав гримёра, которая чуть не выронила большую кисточку.
— Олежек, что-то увидел? — поинтересовалась Галя, совершенно не рассердившись на мои подпрыгивания.
— Да, показалось, кто-то вошёл, — смущённо объяснил я, оборачиваясь к зеркалу, которое вновь приняло прежний вид. Видимо, я спугнул призрака. — Скажите, а были другие э…э …э несчастные случаи?
— Были, — буркнул Виссарион Германович. — Но это так по пьяни, электрик один. Назюзюкался в дупель, начал провода шуровать, его током и шибануло. Потом кто-то из осветителей на себя софит уронил… Как свеча сгорел…
— Олег, а что у вас случилось только что? — осторожно поинтересовалась Галя. — Игорь Евгеньевич пробежал по коридору и кричал: «Меня хотели убить! Меня хотели убить!»
— Мне кто-то револьвер подменил, с боевыми патронами. Я должен был выстрелить в Мельгунова, а Милана закрыть его своим телом.
— Боже! — выдохнула Галя. — С Миланой все в порядке?
— Да, царапина.
— У, мазила. Стрелять не умеешь, — ядовито проворчал администратор.
Я бросил на него снисходительный взгляд, но ничего не ответил. Объяснять, что я отлично стреляю, мне совсем не хотелось. Пришлось бы объяснять, что мне помешало убить женщину, которую я люблю.
— Ну, все, Олежек, готово, — проговорила удовлетворённо Галя, проведя мягко по моим волосам. — Иди.
— Спасибо, — сказал я, вставая.
На душе кошки скребли, я направился к павильону. Мимо почти пробежал тощий, высокий парень в синем комбинезоне, когда он поравнялся со мной, я услышал еле слышный заговорщицкий шёпот:
— Поговорить надо, третья дверь налево.
Я не успел возразить, парень сделал несколько шагов и скрылся в двери. Я подошёл ближе, огляделся, на двери виднелись наполовину стёртые буквы: «Душевая». Я усмехнулся, все походило на дешёвый, шпионский фильм, прикрыл дверь и вопросительно взглянул на парня. Он подошёл к кабинкам и включил на полную мощь воду. Отведя меня в сторону, тихо проговорил: