— Бедный Уилфред! — вздохнула миссис Бенсон. — Вечно с ним подобные неприятности. Надеюсь, ты не был слишком резок с ним.
— Не больше, чем он заслуживал, — ответил ей сын строго. — Доброй ночи.
Давно заброшенный колодец, наполовину прикрытый разломанной крышкой, прятался в густом подлеске, буйно разросшемся в уголке старого парка. Ржавый ворот над ним поскрипывал в такт музыке сосен, когда налетал сильный ветер. Яркий солнечный свет никогда не достигал колодца, и земля вокруг была влажной и замшелой, хотя вся усадьба томилась от жары.
Два человека не спеша шли через парк в хрупкой тишине летнего вечера, направляясь в сторону колодца.
— Незачем продираться через эти заросли, Олив, — сказал Бенсон, останавливаясь у кромки сосновой рощицы и с некоторым недовольством глядя во мрак.
— Это лучшее место в парке, — воскликнула девушка. — Ты знаешь, как я люблю его.
— Я знаю, тебе нравится сидеть там на самом краю, — промолвил он, — и не одобряю этого. Однажды ты наклонишься слишком низко и упадешь.
— И познаю Вечность, — перебила Олив легкомысленно. — Идем!
И она убежала от него в тень под соснами, приминая ножками заросли папоротника. Ее спутник медленно пошел следом и, выйдя из темноты, увидел изящную фигурку на самом краю колодца, по колено в роскошных травах и крапиве. Олив знаком приказала своему жениху сесть рядом и ласково улыбнулась, почувствовав, как сильная рука обнимает ее за талию.
— Обожаю это место, — прервала она долгое молчание, — оно такое мрачное… и жуткое. Знаешь, я бы не отважилась сидеть здесь в одиночестве, Джим. Я бы воображала, что за этими кустами и деревьями прячутся разные ужасы — и вот-вот кто-нибудь бросится на меня. Бр-р!
— Лучше позволь проводить тебя домой, — мягко сказал Бенсон. — У колодца не всегда здоровый воздух, особенно в жаркую погоду. Давай уйдем отсюда.
Девушка упрямо покачала головой и устроилась поудобнее.
— Кури спокойно свою сигару, — примирительно велела она. — Здесь самое место для неторопливой беседы. О Уилфреде что-нибудь слышно?
— Ничего.
— Какое волнующее исчезновение, правда? — продолжала она. — Очередная неприятность, я полагаю, и скоро ты получишь новое письмо от него все в том же духе: «Дорогой Джим, помоги мне выбраться».
Джим Бенсон выпустил облачко ароматного дыма и, зажав сигару зубами, стряхнул пепел с рукавов пиджака.
— Интересно, что бы он делал без тебя, — сказала девушка, с нежностью сжимая его руку. — Думаю, давно бы скатился на самое дно. Когда мы поженимся, я позволю себе по праву родственницы хорошенько отчитать его. Он настоящий дикарь, но у бедняги есть и хорошие качества.
— Никогда их не замечал, — с удивительной горечью воскликнул Бенсон. — Бог видит, никогда.
— Он сам себе враг — никому больше, — сказала девушка, пораженная этой вспышкой.
— Ты плохо знаешь его, — резко возразил Бенсон. — Он готов был опуститься до шантажа, разрушить жизнь друга ради собственной выгоды. Бездельник, трус и лжец!
Девушка взглянула на него исподлобья — спокойно, но с робостью, и без слов взяла его за руку, и они некоторое время сидели в тишине; вечерние сумерки превратились в ночные, и лунные лучи, проникая сквозь ветви, окружили парочку серебряной паутиной. Девушка склонила голову на плечо своему спутнику, но вдруг вскочила с резким вскриком.
— Что это? — задыхаясь, спросила она.
— Что именно? — не понял Бенсон, он тоже встал и крепко сжал ее руку.
Она вдохнула полной грудью и попыталась рассмеяться.
— Джим, ты причиняешь мне боль.
Хватка ослабла.
— Что случилось? — ласково спросил он. — Что тебя так взволновало?
— Я испугалась, — проговорила она, обвивая руками его плечи. — Должно быть, те слова, что я сейчас произнесла, еще звенели эхом в ушах, но мне показалось, будто позади нас кто-то прошептал: «Джим, помоги мне выбраться».
— Показалось, — повторил Бенсон, и голос его дрогнул. — Ни к чему тебе такие фантазии. Ты… напугана… темнотой и мрачностью этой рощи. Давай вернемся домой.
— Да нет же, я не боюсь, — заверила его девушка, возвращаясь на прежнее место. — Я в сущности ничего не испугаюсь, пока ты со мной, Джим. Сама удивляюсь, как можно быть такой глупой.
Бенсон не ответил, застыв в нескольких ярдах от колодца, крепко сложенное тело окутывал сумрак, а он словно ждал, что девушка присоединится к нему.
— Подойди, садись, — велела Олив, похлопывая маленькой белой ручкой по каменной кладке. — Можно подумать, что тебе не по душе моя компания.