Из полотнища двери, где, видимо, скрывался экран рентгена, высовывался рычаг-ограничитель, не подпускающий обследуемого слишком близко к экрану. Этот рычаг Прайс принял за дуло револьвера.
Хэмст дал ему теплый халат без единой металлической или пластмассовой пуговицы и буркнул:
- Теперь нам предстоит потрудиться, чтобы соорудить конуру.
Прайс не знал, зачем именно сейчас Оливеру Хэмсту понадобилось сооружать конуру для его собаки, но он привык к чудачествам своих клиентов и безропотно последовал за изобретателем Театра Призраков. Тот привел его в подвал, слабо освещенный синими запыленными лентами люмиофола.
Здесь лежала груда неряшливо выструганных досок, частью сколоченных в щиты, каждый высотой и длиной примерно семь футов.
- Сколько сможете унести за один раз? - угрюмо спросил Хэмст.
Прайс приподнял щит, он оказался довольно легким.
- Пожалуй, штуки три подниму. А далеко нести?
- В сад.
Согнувшись вдвое, путаясь в полах слишком длинного халата и придерживая двумя руками щиты, которые неприятно ерзали по спине, коммивояжер шел за Хэмстом. Тот, ежеминутно спотыкаясь и тихо поругиваясь, также тащил три щита и тяжелый молоток. Они остановились посреди лужайки, обрамленгФй старыми вязами, и сбросили щиты на землю. Судя по их внушительным размерам, Хэмст собирался сколотить из них отнюдь не собачью будку. "Нет, он все же сумасшедший, - думал Прайс. - Впрочем, какое мое дело. Главное, чтобы он выложил монеты за аппараты "Медикал-ЭлектроСекьюрити". Тогда в конце месяца я получу премию... Опять лодыжка разнылась. Здесь сыро, а я босиком..." Хэмст суетился вокруг досок, как обезьяна, получившая сразу слишком много бананов. Он покрикивал на Прайса, поддерживал щиты плечом, вгонял молотком шипы одного щита в пазы другого, вынимал занозу из руки, трогал свой живот, ругался - все одновременно.
Они сколотили неуклюжее и шаткое сооружение, похожее на те хижины, которыми Фонд Благотворительности снабжает неимущих горожан.
- Полезайте внутрь! - придя почему-то в хорошее настроение, Хэмст игриво хлопнул Прайса пониже спины.
Изобретатель вытащил из кармана огарок парафиновой свечи, зажег его и приляпал в центре помещения. Они уселись на полу возле свечи.
- Это и есть моя конура, - с гордостью заявил сэр Хэмст, поглаживая занозистые доски пола. - Гениальная выдумка! Абсолютная изоляция! Я придумал конуру после того, как "Рамофилъм" подослал ко мне глухонемого агента. Этот тип устроился на дереве в соседнем саду и, вооружившись телескопом, читал по губам все, о чем я болтал с друзьями. Иметь в доме прозрачные окна - это все равно, что орать о своих секретах на площади Сентр-ринга. В настоящем доме в каждой половице можно запрятать шептун. А для конуры доски строгал я сам ж держу их под замком. Каждый раз сколачиваю конуру на новом месте. Гениально?
Коммивояжер подумал, что нелепо хвастать изобретением деревянного ящика, но с готовностью подтвердил:
- Удивительно, сэр Хэмст, мне бы никогда не пришло в голову ничего подобного. Теперь я могу изложить свое...
- Ни слова!
Хэмст вынул из кармана, где, вероятно, находился склад самых удивительных вещей, прямоугольную коробку и деловито осведомился:
- Какая у вас основная частота колебания голосовых связок?
- Н-н-не знаю.
- Вы беспечны, как ребенок, который решил поиграть в мячик на карнизе небоскреба. Не знаете основную частоту своего голоса? Но как же вы настраиваете глушитель?
- У меня нет глушителя.
- Значит, в вашей фирме сидят старые крохоборы я консерваторы.
Он щелкнул тумблером на крышке коробки, и коробка противно и громко зажужжала. Жужжала она, словно заикаясь, с неравномерными перерывами.
- Вездесущий глушитель Оливера Хэмста. Настраивается в унисон с основной тональностью любого голоса - от визга неврастеника до хрипа пропойцы. Профилактика против шептунов, заглушает восемьдесят семь и три десятых процента звуков. Каждый деловой человек должен иметь глушитель моей конструкция.
Теряя терпение, Прайс через силу улыбнулся.
- Полно, сэр Хэмст! Можно подумать, что не я, а вы пытаетесь продать новейшее антиподслушивающее устройство. Должен вам сказать, что, торгуя вашими глушителями, заработаешь только мигрень. Эта зудящая коробка по сравнению с тем, что я хочу предложить, не больше чем кофейная мельница по сравнению с атомным котлом.
После пяти минут сидения на деревянном полу у Прайса одеревенели ноги, заныла поясница, глушитель назойливо жужжал, так что он почти не слышал собственного голоса, давно накрапывающий дождь собрался с силами и превратился в ливень, наспех сколоченная конура протекала сверху и снизу, свеча чадила немилосердно и копоть щекотала в носу, но коммивояжер говорил вдохновенно, убедительно, страстно, как проповедник-параноик, предлагающий исцеление от всех болезней при помощи большого электромагнита.
- Увы, сэр Хэмст, главная опасность заключена в нас самих. Нет, нет, не глухонемые шпионы и шептуны подстерегают нас где-то там, за углом. Опасность ближе, гораздо ближе! Она у нас в голове, под костяными сводами черепа. И чем глубже мы ее прячем, тем она охотнее выскакивает. Сам сатана дергает нас за язык! Я могу привести сотни примеров. Что я говорю - сотни! Тысячи! Каждый факт достоверен, как восход солнца. Химик Блэзман, задумавшись, нацарапал формулу медикамента на бумажной салфетке в ресторане. Официант - это был ресторан в старинном стиле и там были настоящие официанты - продал этот клочок бумажки за десять тысяч. Блэзман разорился и сейчас работает зазывалой в ночном кабаке. Директор Графст, будучи навеселе, брякнул своей супруге, что они начинают продажу бездымных сигарет для мужей, жены которых не выносят табачного дыма. Миссис Графст продала эту тайну любовнику, и Графст наложил на себя руки. А известный вам доктор Мом, который разговаривал во сне? Ему не помог даже специальный ошейник, который он надевал, ложась спать. Кибер-шифровальщик расшифровал его храп. Да вы сами, сэр Хэмст, вы прячетесь в конуру, чтобы никто не подслушал, а ваша тайна всегда с вами, всегда в голове.