Мария. Продолжайте, продолжайте. Если вам хочется излить душу, пожалуйста, это помогает… Мне самой хочется так много вам рассказать…
Гастоне. Благодарю вас. Если позволите, я как-нибудь приду еще… если только я вас но побеспокою.
Мария. Что вы, напротив!
Гастоне. И мы расскажем друг другу о наших несчастьях.
Мария. Обязательно.
Гастоне. Ну, мне пора, я ухожу, я всегда буду вам благодарен за себя и за свою сестру.
Оба встают. Мария протягивает Гастоне руку, которую тот задерживает в. своей.
Мария. До свидания.
Гастоне. У нас печальные и усталые глаза. В них — все страдание вашего сердца. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?
Мари я. Спасибо. Иногда бывает достаточно одного только слова. Спасибо. (Чуть не плача, уходит влево.)
Гастоне. (провожает ее взглядом, потом идет, говоря). Бедная женщина!.. (Уходит по лестнице, ведущей на террасу.)
Паскуале (из-за входной двери, раздраженным голосом говорит идущему за ним Раффаэле). Рафе, сколько раз я просил тебя не надоедать мне. Ты знаешь, в каком состоянии у меня нервы.
Паскуале выходит на сцену в сопровождении Раффаэле.
Паскуале. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, ты торопишься вручить мне очередную повестку… И физиономия у тебя при этом такая безразличная! Вернее, она что-то выражает, но выражает одну радость, как будто повестка эта доставляет тебе удовольствие. Если бы я возвращался домой десять раз на день, ты вручил бы мне десять повесток. Поди, ты с наслаждением воровал бы их, только бы иметь возможность вручить их мне. Чтобы всучить побольше повесток, ты готов обокрасть городской суд.
Раффаэле (нагло, потеряв терпение). Что же, по — вашему, я должен их глотать? Я вручаю вам повестки? Их приносят, я и передаю. А сам бы ты хотел, чтобы я получал повестки, произносил над ними заклинания и они бы превращались в бумажки по тысяче лир? Вот сегодня, например, опять пришел этот, который ставил ванны. Вы все сердитесь… (Жестикулирует, словно обращаясь к кому-то, кто слушает его и одобряет то, что он говорит.) Как вам это нравится?.. Я привратник… Мое дело — стоять при входе…
Паскуале. Попридержи язык… Не кажется ли тебе, что ты хочешь устроить скандал… поднять шум?
Раффаэле. Поднять шум? Шум поднял здесь тот, который ставил ванны…
Паскуале. Но ты ему сказал, чтобы он пришел завтра?
Раффаэле. А разве завтра не повторится все сначала? Он сегодня чуть не перевернул весь дом. А потом, конечно, отдуваться всегда приходится мне… Вы сказали, что сегодня вечером уезжаете, а этот человек придет завтра, не застанет вас, и разговаривать с ним опять придется мне… Дон Паска! Дело кончится тем, что он проломит мне голову… Но я не понимаю: телефон у вас сняли, электрические провода перерезали, воду отключили… В домашней куртке вы больше ничего не находите… Чего вы еще ждете? Оставьте этот дом, уходите отсюда.
Паскуале. Знаешь, любезный, это тебя не касается. В домашней куртке я больше ничего не нахожу с того самого вечера, как появились обреченные души.
Раффаэле. Ах, кому вы это рассказываете? И он тоже с того вечера больше не показывается?
Паскуале. Кто?
Раффаэле. Призрак. Благородный кавалер.
Паскуале. Нет… И с тех пор в карманах я не нахожу, ни гроша
Раффаэле . Да, ясно, что это именно он подсовывал вам деньги.
Паскуале. Вот потому-то я и уезжаю. Скоро мы узнаем, кто он. (Повернувшись влево, зовет.) Мари!
Входит Мария.
Мария. Что тебе?
Паскуале. Я уезжаю. У меня срочное дело, которое, надеюсь, поможет нам выйти из этого положения. Я думаю, что сумею за игра вернуться, и, стало быть, ты недолго пробудешь одна. Поеду па машине одних моих знакомых. На всякий случай возьму чемодан, вдруг придется задержаться. (Берст чемодан, который заранее должен стоять на сцене.) До свидания.
Мария не удостаивает его взглядом.
Мари, я с тобой прощаюсь.
Мария. Да.
Паскуале. И ты даже не хочешь пожелать мне счастливого пути, не хочешь поцеловать меня на прощание?