Дэвид поднял глаза и увидел жену с кружкой дымящегося кофе.
— Не хочешь печенья к кофе? — спросила Эллен.
— Нет. Благодарю.
Она села за стол, наискосок от него, и они обменялись вежливыми улыбками.
— Спал хорошо?
— Да. Благодарю.
«Нет. Благодарю… Да. Благодарю…» Он мрачно подумал, что скоро будет вполне логично обращаться друг к другу как к мистеру и миссис Купер, и вздрогнул.
— Что ты сказала?
— Ты спал хорошо? — повторила она.
— Э… не очень. — Ему хотелось ответить, что на самом деле он спал, как бесчувственное бревно, но он решил, что тогда ее удивит его нешуточная, бросающаяся в глаза усталость.
— Как жаль, — сказала Эллен. — Ты не заболел?
— Немножко не по себе. Обеды с вином всегда вредят мне.
Она кивнула и через некоторое время продолжила:
— Если ты чувствуешь себя так неважно, тогда…
— Что тогда?
— Тогда лучше лечь в постель.
Он бы непременно воспользовался этим предложением, если бы оно не заставило его почему-то ощетиниться.
— Со мной все в порядке, — оборвал он разговор, сделав тем самым невозможными дальнейшие обсуждения.
«Чем бы ты хотел сегодня заняться? — спросил он себя. — Можно было бы отправиться на пикник». Но вслух решил этого не произносить. Не было ни малейшего желания не только устраивать пикник, но даже выяснять, хочет ли этого она. Дэвид хотел лишь одного — лечь в постель и…
— Что с тобой? — спросила она, увидев, как он вздрогнул.
— А что?
— Тебе так холодно?
— Но здесь не жарко. — Он сделал глоток кофе. — Пойду оденусь.
Он потер лоб и скривился.
— В чем все-таки дело? — спросила она опять.
— Не понял? — Он прищурился, глядя на жену.
— У тебя голова болит? — Голос ее звучал равнодушно.
— Немного болит, — скованно ответил он.
— Уж не заболеваешь ли ты?
— Может быть.
— Ты всегда был так подвержен простудам…
— Разве?
Дэвид сам чувствовал, как неуместно враждебен его тон, но ничего не мог с собой поделать.
Улыбка жены стала какой-то далекой.
— А разве нет?
Правда ее слов делала их совершенно невыносимыми.
— Мне кажется, что подобная беседа никуда нас не приведет, — сказал он.
— Обидно.
Дэвид поглубже вдохнул, затем так же медленно выдохнул.
— Давно встала? — задал он первый пришедший на ум вопрос.
— В восемь.
«Итак, шесть долгих часов провела она без тебя. Разве не так?» — услышал он собственный упрек и кивнул. И вдруг приступ неудержимой зевоты овладел им. Не успев подавить его, он принялся зевать раз за разом.
— Ты не выспался? — спокойно поинтересовалась она.
— Нет, прекрасно выспался.
Выражение ее лица было непроницаемым.
— Но ты без конца зеваешь.
— Ну зеваю. — Его улыбка исчезла, едва успев возникнуть. — У меня, как у каждого человека, есть такое обыкновение.
— Это я заметила. — Эллен опустила взгляд на чашку, которую держала в руках, явно не желая продолжать пустой разговор.
Дэвид глубоко вздохнул, ему словно все время не хватало воздуха, и тут же нахмурился, почувствовав, что опять им овладела жажда.
— Дэвид, что все-таки случилось? — послышался ее вопрос.
— Ничего. — Он заерзал на сиденье, незнакомые прежде тревога и беспокойство снедали его. — Эллен, я, кажется, только что встал с постели. — Взглянув на нее, он внезапно потерял последние крохи терпения. — Хватит! Здесь невозможно жить, в этом коттедже. Мы должны немедленно уехать.
— Какая разница, где мы будем жить? — резонно возразила она. — Дело не в этом несчастном коттедже, а в нас самих.
Его охватил страх.
— Что ты, это не так. Все дело в этом коттедже.
Эллен покачала головой.
— Это не так, что тебе и самому прекрасно известно. Причиной неприятностей является наш с тобой брак. — Она печально опустила голову. — Вернее, то, что от него осталось.
Ее пальцы, побелевшие и судорожно сжатые, вцепились в край стола.
— Мне что, теперь всю оставшуюся жизнь провести в раскаянии и сожалении? — сердито спросил он. Мускулы всего его тела напряглись.
Эллен вскинула голову.
— Интересно, что бы ты чувствовал, если бы я затеяла адюльтер, подобный твоему?
Казалось, реальность перестала подчиняться разуму. Он не сомневался, что жена сейчас говорит о Джулии, но обвинения становились еще более тяжелыми, поскольку словно описывали его связь с Марианной.
— Это было вовсе не адюльтером, — слабо возразил он. — Я собирался жениться на ней.
— Почему же ты этого не сделал? — Она решительным жестом смахнула с лица слезы, будто стараясь смахнуть с сердца обиду, которая вызвала их.
— Мы что, сейчас опять начнем обсуждать все это? — Дэвид изо всех сил старался держать себя в руках и не давать волю гневу. — Опять пройдем через все эти мучения? И мне опять придется объяснять все это тебе? Хорошо. Объясняю. Я, видишь ли, не хотел терять то, что мы с тобой имеем.
— Что же это? — Голос ее дрожал и прерывался.
— Многое, Эллен. И если ты…
Но она не намерена была дать ему увести разговор в сторону.
— Называй это, как тебе угодно. Но твоя история — это самый настоящий неприукрашенный адюльтер.
— Ничего подобного. Наш брак почти перестал существовать к тому времени, когда я встретил Джулию.
Она снова пошла в атаку.
— Почему он перестал существовать? Ответь мне почему?
— Какое это теперь имеет значение?
— Я хочу знать.
— Причины этого тебе известны так же хорошо, как и мне. Слишком много времени отнимала работа. Двое маленьких детей. Мы почти никогда не оставались наедине. Эти проблемы стояли перед нами обоими. Какая теперь разница?
— От этого действительно не отмахнуться. — Теперь голос ее звучал твердо и решительно.
— Отчего?
— От того факта, что мы с тобой практически чужие друг другу.
— Понятно. — Он с трудом находил в себе силы вести эту беседу. — Понимаю, я был не прав все эти годы, считая, что мы с тобой имеем что-то общее.
— Ох! — Эллен старалась не подчиняться слабости и контролировать себя. — Конечно, что-то общее между нами было. Мы бы не прожили вместе двадцать один год, если бы не имели ничего, что притягивало нас друг к другу. Но этого оказалось недостаточно. Наши отношения оказались неглубокими, а потому непрочными. Тонкий ледок, что сковал поверхность, был недостаточно прочен, чтобы выдержать тяжесть реальных трудностей. Но главное совсем не в этом, Дэвид. Тебе известно, что я скоро стану бабушкой. Бабушкой, ты понимаешь это? А я едва ли знаю, что такое по-настоящему быть женой.
Дэвида обуревало странное чувство ирреальности происходящего. Казалось, что загадочная сила перенесла его в незнакомое и далекое место, а здесь сидит и слушает все эти слова кто-то другой. Разум уловил только тот примитивный довод, что Эллен собирается стать бабушкой. Но он силился проникнуть глубже, убедиться, что это всего лишь фрагмент всей правды, что сказано гораздо больше, чем он сумел понять.
— Известно ли тебе, какие чувства я испытываю? — продолжала она, обвиняюще глядя ему в глаза. — Те, которые испытывает человек, преданный другом. И теперь ты предаешь меня во второй раз.