— Третий, третий, говорит база, — послышался голос в динамике старой рации, прикрученной к приборной панели. — У нас вызов. Третий, есть вызов, как поняли?
— Опять какая-то хуйня, — буркнул Саня.
Валера взял манипулятор:
— База, говорит третий. Я тебя слышу. Что случилось?
— Герцена шестнадцать, квартира тридцать пять. Удержание заложников. Поезжайте разберитесь, что там опять стряслось.
— Витька Поролон, что ли, опять буянит? Да он там охуел, что ли? Какие заложники?
— Да, Поролон совсем с катушек слетел. Где-то раздобыл ружьё, угрожает соседу и его семье. В общем, осторожнее, понятно? Там дети есть. Если что, вызывай подкрепление. Как понял?
— Я тебя понял. Разберёмся. Мы тут недалеко. Конец связи, — Валера прицепил на место манипулятор. — Ну что, мужики? За работу?
— Чего там Поролон опять чудит? — с досадой проворчал Саня.
— Да, говорят, пушку достал откуда-то, соседу угрожает.
— Вот же алкаш сраный! Откуда он пушку взял?
— Какая хрен разница, откуда? Заберём. Только осторожнее надо быть, там ребёнок.
— Какой ещё, на хуй, ребёнок?
— Соседский, небось. Я откуда знаю? Давай, гони на Герцена шестнадцать, на месте будем смотреть. Сейчас-то чего рассуждать?
— Кончить надо урода. Долбоёб, сука!
— Это всегда успеем. Разберёмся, что к чему. Может, и ничего такого. Панику любят все наводить, а приедем — окажется хуйня какая-нибудь.
Саня резко дал по тормозам, развернул Уазик и прибавил газу. Народная дружина помчалась на очередной вызов.
Витьку Поролона знали все, кто хотя бы месяц прослужил в народной дружине, поскольку с ним каждый месяц случались какие-нибудь инциденты — пьяные драки, в основном. Ничего серьёзного, но и приятного мало. Подобные личности и жизнь многим портили и без того муторную, и народной дружине работы добавляли.
Кузьма и сам несколько раз ездил на такие вызовы, он знал, как всё обычно происходит. Редко когда Поролон поддавался увещеваниям. Приходилось его скручивать и тащить в изолятор, чтобы он там протрезвел и над своим поведением подумал. Но поскольку никаких серьёзных нарушений Витька, как правило, не совершал, его быстро отпускали, и он клялся и божился, что больше такого не повторится. Разумеется, обещания свои он не сдерживал.
Но теперь проблема нарисовалась куда более серьёзная: Поролон достал ружьё и угрожает каким-то людям. Это уже не шутки. За такое полагался расстрел.
Уазик залетел во двор и остановился недалеко от подъезда знакомой пятиэтажки. Рядом старая ржавая Волга таращилась на окружающий мир очумелыми фарами. Саня припарковался перед ней, заглушил двигатель.
— Так, мужики, — Валера сел вполоборота и кинул взгляд на Кузьму. — На рожон не лезем. Возле дверей квартиры не вертимся, не подставляться. Не знаю, точно ли у него ружьё, но меры предосторожности никогда лишними не бывают. Аккуратно по лестнице поднимаемся вдоль стенки и пытаемся его выманить. Кузя, ты будешь переговорщиком.
— Почему я-то опять? — нахмурился Кузьма. — Я зубы заговаривать не умею. Чего меня-то всё время дёргаете?
— Не прибедняйся. Всё ты умеешь, — отрезал Валера, пресекая дальнейшие возражения. — Надо его уболтать, чтобы вышел на лестничную клетку. Только, чтоб один вышел. Как выйдет… — тут Валера вздохнул.
— Грохнем? — спросил Саня.
— Да, стреляем на поражение, — закончил свою мысль Валера. — Заебал этот урод.
— Это точно.
— Только чтоб никто больше не пострадал. Ясно? Не палить там во всё подряд.
— Да я в башку ему пальну разок — и всё.
— Главное, не торопись! Там, возможно, дети. Всё, пошли, мужики. На улице не задерживаемся — сразу в подъезд.
Все трое выбрались из машины, прихватив автоматы, и быстрым шагом направились к подъезду.
Холодно и неуютно было на улице. По небу хмурой рваниной плыли тучи, то и дело загораживая жёлтый глаз солнца. Судорожные порывы ветра качали из стороны в сторону кроны деревьев, шелестящие тревожными листьями. Мимо пролетела обёртка от шоколадки, прогрохотала по асфальту пустая консервная банка.
— Дерьмовая погодка, — Саня поправил на плече лямку своего АКСУ. Ему никто не ответил.
А Кузьма испытывал досаду из-за того, что его снова назначили переговорщиком. И почему все считали, что у него это хорошо получается? Как-то раз он уболтал одного паренька не прыгать с крыши, и с тех пор началось: если где-то с кем-то надо договариваться — сразу Кузьма. Но тогда он ведь не сделал ничего особенного, не было в этом никакой его заслуги. Пацан и так и так не прыгнул бы.