— А… кого? — неуверенно проговорила Лида, спустя ещё пару минут. — Кого ты убил?
— Валеру Киреева. Толстый такой, здоровый мужик. Мы с ним в одной патрульной группе служили.
Девушка не ответила. Возможно, она поняла, о ком идёт речь, вот только вряд ли ей от этого стало легче.
— Эй, что там за балаган? — раздался грубый окрик.
За решёткой показалась щуплая фигура Жоры Контрабаса, облачённая в охотничий камуфляж.
— Что, Кузьма, проснулся? — в голосе охранника чувствовалась издёвка. — Хорошо вчера отдохнул? На рыбалку съездил, да? А Валера где, а? Там остался? С простреленной башкой под кустом? Какая же ты сука, Кузя!
Кузьма бросил исподлобья взгляд на Контрабаса:
— Не помню я ничего.
— Ну да, ну да. Вначале пиздиш, что это крылатый Валеру завалил, теперь — что ничего помнишь. Ты давай, не завирайся. Правду мы из тебя выбьем. Пузырь тобой займётся — быстро расколешься.
Действительно, Иван Пузырёв умел дознанием заниматься. Ему было всё равно, какими методами работать. Главное — результат. Он и руки-ноги подозреваемым ломал, и сигаретами кожу прижигал, и даже ногти выдирал плоскогубцами. В прежние времена его за такое по голове и не погладили бы, но сейчас подобное варварство уже никого не пугало.
Впрочем, Кузьму Пузырь тоже не сильно пугал. Кузьма отпираться не собирался. Подтвердит «версию следствия» и тем самым приблизит финал собственных дней. Смысла сопротивляться нет. Если коллектив что-то решил, этого уже не изменить, даже если скажут, что чёрное — это белое.
— Да не вру я, — Кузьма уставился в глаза Контрабасу. — Считаете, что это я сделал — не вопрос. Вам виднее. Вы же были там, всё видели, всё знаете, да? Что дальше? Расстреляете? Да пожалуйста! Мне насрать.
— Короче, хорош языком молоть, — Контрабас сплюнул на пол и похлопал по дубинке, висевшей на поясе. — А то ведь могу и рёбра пересчитать, если выёбываться будешь. И тебя это тоже касается! — крикнул он заключённой в соседней камере.
Девушка не ответила.
— Зачем держите её здесь? — спросил Кузьма. — Она ничего не сделала. Не она убила того военного.
— А это не твоя забота. Сделала — не сделала… Разберёмся без сопливых, — отрезал Контрабас. — И чтоб больше никого балагана мне тут!
Он ушёл, оставив Кузьму наедине с собственной трагедией.
Удивляли перемены, произошедшие с Контрабасом. Прежде он никогда так с коллегами не общался. С вышестоящим же начальством и вовсе лебезил, словно холоп перед барином. А теперь этот заморыш почувствовал власть, принялся командовать и угрожать. Рёбра он, видите ли, пересчитает… Кузьма и сам ему мог рёбра пересчитать, причём без всякой дубинки.
С Лидой тоже всё понятно. Её взяли в рабство, чтобы потрахивать в свободное от службы время. Она для них — игрушка, с которой можно делать всё что угодно. И никто этому не помешает, ведь в городе уже пятый год хозяйничает народная дружина. Они здесь закон, и нет никого, кто бы это опроверг.
Вечером пришёл Федя Кабанов. На Кузьму он даже внимания не обратил. Сразу направился в соседнюю камеру. Залязгал ключ в замке, устало скрипнули петли.
— Ложись давай! — раздался грубый приказ Феди.
— Не надо, пожалуйста, — едва слышно проскулила Лида.
— Я сказал, ложись! Не заставляй применять силу.
Послышалась какая-то возня. А Кузьма думал о том, что ему придётся всё это слушать, сидя по соседству безмолвной тенью. Он здесь — пустое место. Настолько пустое, что даже бывшие коллеги не видят его.
— Эй, Кабан, прекращай! — крикнул Кузьма, не желая мириться с таким положением вещей. — Хорош беспредельничать! Здесь тебе не бордель.
— Закнись, хуйло! — рявкнул Федя. — Будешь мешать, зубы повыбиваю.
— Давай, попробуй. Главное, не зассы один на один.
Кузьме было всё равно, что произойдёт дальше. Скорее всего, прибежит Контрабас и достанет дубинку. Вряд ли против двоих получится долго продержаться. Но какая, в сущности, разница? Это тело больше не пригодится. Даже некий нездоровый азарт появился.
— Чего там вякнул, мудозвон? — огрызнулся Федя. — Тебе конец, ты понял? За то, что ты сделал, тебе башку прострелят.
— Да, но пока я всё ещё здесь. Оставь девушку в покое, уёбище!
— Ты там совсем охуел? Обзываешься ещё? Заткнись по-хорошему, а?
— Не, не заткнусь.
— Тебе же хуже будет! Последний раз предупреждаю.
— А мне насрать. Спокойно развлекаться я тебе не дам.
— Так… — Федя закипал от гнева. — Ты, сука, меня уже заебал. Всё, считай, допизделся.
Хлопнула соседняя решётка, Кабан выскочил в коридор и стал яростно вертеть ключом в замке камеры Кузьмы. Дверь распахнулась. Но Кузьма уже ждал Федю, приняв боксёрскую стойку. Кулак прилетел точно по оплывшей щеке толстяка. Федя тоже махнул кулаком, но промазал, и с матом попёр на Кузьму. Тот двинул сослуживца по голове, чуть не сломав собственную руку, а Федя угодил ему по носу, отчего перед глазами вспыхнули яркие круги, обхватил Кузьму поперёк туловища и попытался повалить.