– Кто ещё там с ним? Знаешь? – негромко произнёс Валера.
– Баба, с которой дядя Слава живёт, и девка её. Вроде как женские голоса слышал. Хуй знает.
– Понятно. Давай, вали с лестницы. Жить надоело, что ли? Шальная пуля прилетит – не заметишь.
– Да я вас жду, вообще-то. Ну если помощь не нужна… тогда пойду, – Даня затушил окурок о порог, поднялся и зашлёпал резиновыми тапочками по серым, щербатым ступеням.
– Что-то тихо, – заметил Валера. – Девять выстрелов было. Ещё один – в нас на улице.
– Перебил, что ли, там всех? – задал риторический вопрос Саня.
– А хуй знает.
– И что делать?
Валера не успел ответить. За дверью хлопнул ещё один выстрел, и все вздрогнули от неожиданности.
– Десятый, – сосчитал Валера. – Да когда ж у него там патроны закончатся?
– Подкрепление надо вызывать, – напомнил Кузьма.
– Да погодь ты… Стойте, где стоите. Сейчас проверю.
Валера поднялся на две ступени выше, всё так же прижимаясь к стене, и постучал в обитую старым дерматином дверь.
– Поролон, ты там? – крикнул он.
Ответом стала тишина.
– Точно, положил всех… сука! – процедил Саня.
– Тихо, – цыкнул на него Валера и снова гаркнул на весь дом: – Поролон, отвечай, если ты там. Выходи и сдавайся!
В квартире – ни звука. Кузьма прекрасно понимал, что живых там уже нет. Ведь если бы кто-то остался, то обязательно подал бы голос. Поролон бы вопил матом, как он это делал минуту назад, а заложники просили бы о помощи. Но ничего этого не было.
Не дождавшись ответа, Валера дёрнул ручку. Дверь поддалась. Валера резко распахнул её и сунул в проём ствол автомата. Никакой реакции не последовало. Мёртвая тишина стояла в доме. Кузьма почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота от осознания того, на что придётся смотреть.
Все трое зашли в квартиру.
Первое, что увидел Кузьма – это остекленевшие глаза мёртвой женщины, валяющейся в коридоре. Пропитанное кровью домашнее платье прилипло к телу. На лице застыл крик кривой гримасой. Чуть дальше лежала девочка лет тринадцати-четырнадцати – лежала на боку, вытянув руки с растопыренными напряжёнными пальцами. Шорты, майка – всё так же в крови. Коридор вёл в большую комнату, где на старом коричневом диване разлёгся мужчина в неудобной позе, свесив на пол ноги в растянутых трико. Он отвернулся, словно не желал видеть смерть близких. Под ним расплывалось красное пятно.
Сразу на право была кухня. Возле холодильника, прислонившись к стене, сидел ещё один мужчина. Ноги раскинуты в разные стороны. В руках сжат карабин СКС, направленный в лицо. Голова неестественно повёрнута набок. Затылок расцвёл алым цветком, выплюнувшим на облезлые обои красную кляксу с мясными кусочками. Вязкая бордовая жидкость стекала изо рта на белую в грязных пятнах майку-алкоголичку.
Перестреляв заложников, Поролон кончился сам. Было похоже, отец взятого в плен семейства попытался сопротивляться. Надеялся, наверное, обезвредить соседа, пока тот с нами разговаривал. Не получилось…
– Тупой мудак! – Саня, стоявший возле вооружённого трупа, злобно пнул его мёртвую ногу. – Надо было давно тебя, гнида, кончить! Хули мы с ним возились?
Но человек с фаршем вместо затылка уже ничего не мог ответить. Это был тощий мужик с крупной лысеющей головой. Патрульным отрядам немало пришлось с ним помучиться, но больше надобности такой не возникнет.
– Гляньте, – Валера указала пальцем на окно. – Туда… туда смотрите, мужики!
Кузьма и Саня уставились в сторону, куда показывал их начальник.
– Назад! Все назад! В коридор! – закричал Валера и бросился вон из квартиры. Кузьма тоже всё понял и выбежал следом. Последним выскочил Саня, споткнувшись о труп женщины и чуть не упав. Все сгрудились на лестнице подальше от окна.
Кузьма сразу забыл о трупах в квартире. Все его мысли сейчас были заняты крылатым существом, которое парило в небе над городом. Уже год никто их не видел здесь. А теперь они появились снова.
Загудела сирена. Басовитый рёв разносился над пустыми, чахлыми кварталами, над неработающими заводами, над бескрайней, необузданной тайгой.
***
Вечер. Солнце ползёт к горизонту. Часы на стене не тикают. Молчат, замерев на отметке без одной минуты двенадцать. Сломаны. Телевизор исправен, но Кузьма давно не включал его – смотреть там последние годы нечего. Работал лишь один канал, на остальных – помехи. От компьютера тоже толку мало. Интернет отсутствовал уже несколько лет, хотя роутер отголоском былых времён по-прежнему висел над входной дверью.
Кузьма стоял в большой комнате собственной двухкомнатной квартиры и смотрел в окно. На пустой детской площадке рядом с заросшей травой песочницей раскачивались качели. Сами собой. Без какого-либо постороннего усилия. Если открыть окно, будет слышен их безнадёжный скрип, который вот уже пять лет разносится над двором.