Быстренько сорвав с себя пояс, я обмотала им «гранату», оставив один конец свободным. Потом крепко схватилась за него и, раскачав свою «булаву», направила снаряд в стекло…
Бабац! Стекло треснуло!
Я шибанула своим орудием еще раз.
Стекло хрустнуло!
Еще один удар!
И стекло рассыпалось, брызнув в разные стороны мелкими осколками.
ЧЕЛОВЕК механически вытер со лба холодный пот. Так же механически поправил волосы, одернул шорты… Он был не просто растерян или потрясен. Он был раздавлен. Уничтожен!
Что он только что увидел, черт побери?
Неужели то, что он увидел, не плод его воображения?
Неужели эта полудохлая девка разбила окно?
Неужели она собирается в него пролезть…
ЧЕЛОВЕК перегнулся через перила, глянул вниз. Он ошибся! Она не, она уже
! И орет! Боже, как громко она орет и какой у нее оказывается противный голос!
ЧЕЛОВЕК зажал уши руками. Он не мог слышать ее воплей.
И совсем не мог соображать!
Что же ему делать? Что делать, мать ее? Через каких-то пару минут весь одиннадцатый этаж будет знать, что на НЕЕ напали! Еще через пару весь корпус. А через полчаса на него начнется настоящая охота!
И труп полоумной Гули он не спрятал! И труп ВРАГА, который полоумная Гуля отрыла, не успел закидать землей!
ЧЕЛОВЕК бросился вон из номера. Надо бежать! Бежать!
Только куда?
Я лежала на полу, на который шлепнулась с высоты полутора метров, не замечая, как из многочисленных порезов, больших и маленьких, сочиться кровь. Не чувствуя боли. Не ощущая дискомфорта. Не пугаясь обагренных моей кровью осколков, что валялись повсюду. Мне было хорошо уже оттого, что подо мной твердая поверхность. Не знаю, сколько бы я пролежала так, уткнувшись лицом в пыльный палас, не шевелясь и не произнося ни звука, если бы из крайнего номера не выскочила женщина. В ночной рубашке, не причесанная, явно только что со сна, она смотрела на меня мутными глазами грубо разбуженного человека, и не могла понять, что я делаю на полу.
— Помогите, — прохрипела я, приподнимаясь на локте. Мне трудно было двигаться, да и говорить тоже, но я пересилила себя и повторила. — Помогите, пожалуйста…
Видок у меня был, наверное, жуткий, потому что женщина, увидев мое лицо, вскрикнула и отшатнулась. Видимо, решила, что перед ней чудовище доктора Франкенштейна. Или зловещий мертвец из одноименного фильма.
— Да помогите же… — уже не взмолилась, а приказала я, истратив на этот приказ последние силы.
— Что с вами? — осторожно спросила женщина, делая шаг в мою сторону.
Ответить я не смогла, потому что силы меня стремительно покидали, и я начала проваливаться в дурман. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы из той же двери не показался еще один человек. К моему счастью, это был мужчина, наверное, муж нервной барышни. Он мигом оценил обстановку и, отправив жену за нашатыркой, бросился ко мне.
Я почувствовала его руки на своем теле, услышала далекий голос. Он что-то спрашивал у меня, но я только всхлипывала и икала. Потом он взял меня на руки и перенес на банкетку, стоявшую тут же в коридоре. Кажется, он обрызгал мое лицо водой из графина, только это не помогло, я по-прежнему была неадекватна. Самое главное, сознание меня до конца не покинуло, и я все чувствовала, все слышала, правда, не отчетливо, а будто через вату, но стряхнуть с себя оцепенение не могла. По-видимому, у меня был шок.
Из дурмана меня вырвал противный запах — это спасители сунули мне под нос тампон с нашатырем.
— Уберите, — пробормотала я, отпихивая от себя руку с вонючей ваткой. — Я в порядке…
— Что с вами случилось? — взволнованно проговорила женщина. — Вы вся в крови…
— Крови много, но серьезных повреждений, нет, я осмотрел, — сказал мужчина спокойно. — Так что жить будет…
Я хотела, было, объяснить, что со мной случилось, и попросить вызвать милицию, но тут увидела, что к месту событий уже спешат зеваки. Десяток сонных полуголых людей из соседних номеров.
— Кто кричал? Вы кричали? А что с вами? — загалдели они, приблизившись ко мне.
— Вызовите, пожалуйста, милицию. На меня напали, — четко проговорила я, после чего встала с банкетки и, пошатываясь, побрела к фойе.
— Вы с ума сошли? — кинулась мне вслед спасительница. — Вам нельзя ходить!
— Вызовите милицию, — настаивала я.
— Но куда вы? — Она вцепилась мне в руку, пытаясь задержать. — Вы не дойдете, вы же того гляди упадете…
— Надо срочно связаться с милицией… Перекрыть все выходы из здания… — бормотала я. — Скажите, Гуля убита! А Ольгу я покусала и выбила ей зуб… Позвоните…
— Хорошо, хорошо, я позвоню, а вы полежите…
— Нет, я не могу лежать, я должна поймать убийцу… — Я стряхнула ее руку со своего плеча. — Со мной все в порядке …
Конечно, со мной все было далеко не в порядке, скажу больше, я еле держалась на ногах, но не понятно почему, я не желала в этом сознаваться. И совсем не ясно, на кой черт я поперлась ловить убийцу. Ведь, ежу понятно, что не поймала бы, а если б и поймала, то ни за что бы с ним (ней) не справилась, я здоровая-то проиграла этой терминаторше в рукопашной схватке, а уж битая да резаная и подавно… Но в тот момент я не могла мыслить логически, я знала только одно — надо действовать незамедлительно, потому что пока менты до нас доберутся, эта чокнутая Ольга еще чего-нибудь натворит.
… Я добрела до фойе, держась за стеночку. Превозмогая слабость в ногах, доковыляла до лифта. Нажала на кнопку вызова. Пока ждала кабину, меня качало, как пьяного матроса, но я держалась, понимая, что если я сейчас упаду, то уже не встану.
Наконец, лифт приехал. Двери распахнулись. Я ввалилась в кабину. Нажала «однерку». Привалилась к стене и закрыла глаза. Когда кабину качнуло, я поняла, что приехала.
Двери разъехались. Я отлепилась от стены, сделала шаг и поняла, что сил у меня совсем не осталось. С этой мыслью начала падать. Когда узорчатый пол был в каких-то сорока сантиметрах от моего лица, меня подхватили чьи-то сильные руки. Я подняла голову, чтобы узнать, в чьи объятия попала, и увидела красивое мужское лицо. Знакомое. Любимое. Родное.
Лицо своего мужа.
Глюки! — весело подумала я, перед тем, как потерять сознание. — Но до чего приятные!
Глава 10
— Никогда себе этого не прощу, — бушевала Сонька, глядя на мои забинтованные ноги. — Никогда!
— Да ладно тебе, Сонь, все же обошлось, — вяло успокаивала я подругу.
— Обошлось! — возмущенно сопела она. — А могло бы и не обойтись! Ведь ты могла умереть! Разбиться в лепешку! — Сонька вскочила и начала метаться по палате. — А меня не было рядом! В трудную минуту меня не было рядом!
— Сядь и не мельтеши! У меня и так голова кружится.
— Сотрясение? — участливо проговорила она.
— Обезболивающие. — Я показала ей руку со свежими следами от уколов. — Истыкали всю, сволочи…
— Зато не болит.
Я кивнула. Боли действительно нет. Ни в изрезанных ногах, ни в израненных руках, ни в груди — ее я ушибла, когда, нырнув через окно, упала на пол коридора. Врачи говорят, легко отделалась.
— А с лицом что? — тревожно спросила Сонька, дотрагиваясь пальцами до моего залепленного пластырем виска.
— Ерунда, — отмахнулась я. — Разрезала стеклом, когда на полу лежала.
— А шрама не останется?
— Врачи говорят, нет.
Сонька села рядом со мной на кровать, поправила одеяло. Вообще-то ее не хотели ко мне пускать, мне ведь покой нужен, но, как я говорила, легче отделаться от агентов ЦРУ, чем от Соньки, по этому врачи решили сделать для нее исключение. Остальные жаждущие меня увидеть, а таких оказалось два десятка, остались за дверью. Врачи даже ментов ко мне не пускали, хоть я и просила. Так что я по-прежнему была в неведении, поймали они убийцу или нет.