Люси вскочила и отряхнула платье.
— Возьмем музыкальную шкатулку — и сразу в библиотеку! Надо связаться с Сарой и рассказать ей о нашей находке!
Девочки поспешили к дому. По дороге они встретили тетю Пэтси, Джима и маленькую Софи. Лицо малышки было залито слезами, губы кривились — она никак не могла успокоиться из-за потери щенка. Эми-Бет ласково обняла сестренку.
— Мы найдем Милочку. Вот увидишь, мы обязательно ее найдем. — На миг в глазах Софи затеплилась надежда.
‘ — Но где вы собираетесь ее искать? Мы все вокруг обшарили. — Лицо девочки опять помрачнело. — Тетя Пэтси сказала, она вернется к обеду, потом — к полднику, а ее до сих пор нет и нет.
Эми-Бет успокаивающе погладила малышку по голове.
Девочки поспешили к дому.
— Честное слово, маленькая, мы отыщем твое сокровище, — пообещала она.
Девочки пошли дальше.
— Разве вы не с нами? — крикнула им вслед тетя Пэтси. — Джим рассказал о вашей удивительной находке.
— Гм, да, мы вернемся через минутку, тетя Пэтси, только сначала нам нужно кое-что сделать в доме, — отозвалась Люси.
Вернувшись в дом, девочки сразу же отправились в библиотеку и широко распахнули дверь.
— Эми-Бет, где музыкальная шкатулка? — спросила Люси.
— Наверное, там же, где я ее оставила, на столе. Ага, вот она. Дай-ка сюда, Люси, надо завести ее поскорее. Вызовем Сару.
Девочки завели пружину, заиграла музыка, они поставили шкатулку на стол и в напряженном ожидании всмотрелись в зеркало.
— Ну, Сара, появись, появись же скорее, нам очень нужно с тобой поговорить. Появись, пожалуйста!
На глазах у девочек зеркало опять подернулось туманной дымкой, которая так пугала их раньше.
Она заклубилась, стала гуще, потом рассеялась, и из тумана выплыло детское лицо Сары.
— Эми-Бет! Смотри! У нее на коленях Милочка — Люси указала в зеркало.
— Да, знаю, Люси, знаю. Но сейчас нам важнее другое. Сара, ты нас слышишь?
Сара уныло посмотрела на сестер.
— Да, слышу. Для чего вы меня вызвали? Что за спешка такая?
— Сара, — начала Эми-Бет, — выслушай меня, выслушай очень внимательно. Я буду говорить медленно и как можно отчетливее. Несколько минут назад мы были в саду, в том уголке, который лежит как раз перед домом, под старым дубом. Ты понимаешь, о каком месте я говорю, Сара? —Девочка кивнула.
— Мы наняли нового садовника, и сегодня он начал расчищать этот участок. Он весь зарос сорняками, и садовнику пришлось выкорчевывать старые кусты и бурьян. Этот участок, похоже, не трогали много десятков лет. Никогда не догадаешься, Сара, что мы там нашли. Могильный камень! Надгробие, на котором высечены имена - твое и твоей мамы.
Сара даже глазом не моргнула.
— Ну и что? И за этим вы меня потревожили? Я и без вас знаю, что мертва, и моя мать мертва тоже — я сама ее убила, помните?
—Да, Сара, но в этом-то все и дело. Выслушай меня внимательно. Ты не убила ее, ты не убила свою мать. Она умерла в 1851 году, а ты — на двадцать два года раньше, в 1829-м! Теперь понимаешь? Она не умерла в тот день, когда ты ударила ее ножом. Она осталась жива!
— Но этого не может быть! — возразила девочка. — Я там была, сама вонзила нож ей в грудь. Я убила ее, так и садовник сказал. Почему ты мучаешь меня, Эми-Бет, почему не хочешь оставив меня в покое?
— Послушай, Сара, если бы ты осталась в кухне еще немного, то увидела бы, что мама не умерла. Наверно, ты ее просто ранила, может, даже тяжело ранила, но она осталась жива. Она не умерла. Послушай, я своими глазами видела даты на могильном камне. Она не умерла!
Сара покачала головой и зажала уши руками, словно пыталась отгородиться от мучительных слов Эми-Бет.
— Неправда, этого не может быть.
Люси подошла поближе к зеркалу.
— Сара, я тоже видела это надгробие. Поверь нам обеим — мы говорим правду. К чему нам лгать?
— Ох, Сара, как бы я хотела, чтобы ты могла выйти с нами из дому и увидеть этот камень. Может, это убедило бы тебя. Но погоди-ка. Зеркало когда-нибудь повторяло для тебя сцену, в которой ты убиваешь свою мать?
— Да, конечно, повторяло, — ответила Сара. — Снова и снова, из года в год, эта сцена прокручивается у меня перед глазами, но, когда доходит до того места, где я замахиваюсь ножом, я зажмуриваю глаза и начинаю визжать. Поэтому я ничего не видела дальше. Понимаешь, Эми-Бет, я не хочу видеть того, что было, не хочу слышал голос этого человека, голос матери. Как бы ты себя чувствовала, если бы пришлось опять и опять смотреть, как ты убиваешь собственную мать?