Его шея громко хрустнула, наклонив голову под странным углом, а полные губы посинели и растянулись в гримасе разочарования, когда он с трудом потянулся ко мне.
А затем, очень медленно, над левой бровью открылась багровая рана, покрывшаяся волдырями, а затем провалившаяся в череп, пока не осталось только красное, сочащееся пулевое отверстие.
Я стояла, примерзнув к холодному мраморному полу, загипнотизированная смесью страха и нездорового восхищения.
— Уитни Дарлинг, — прошептал он сквозь разбитые губы. — Я ждал тебя. — Он резко подался вперед.
Движение разорвало удерживающие меня путы, и я рванулась назад, пронзительный крик вырвался из моего горла. Лодыжки запутались в халате, и я споткнулась, упав на пол.
Он присел рядом со мной.
— Ты так похожа на нашу Джулию. — Костлявый кончик пальца коснулся моего бедра. — И у тебя есть то, что принадлежит мне.
В ноздри сразу же ударил тяжелый запах гниющего болота и грязи, прогорклый и удушливый. Я зажмурила глаза, чтобы не смотреть на гнилой труп, скрючившийся передо мной. Я снова закричала, дико брыкаясь.
— Уитни.
— У меня его нет! — мой голос надломился, грудь сдавило от гнилого воздуха. — У меня нет твоего бриллианта.
— Уитни!
Мои глаза распахнулись, и я инстинктивно обхватила Эфраима, вцепившись в его обнаженную талию, словно тисками.
Его сердце колотилось под моей щекой. Я вдыхала его пряный, знакомый запах, пытаясь отдышаться, мой разум и тело медленно приходили в себя и осознавали, что я не собиралась умирать.
Он приподнял меня и посадил к себе на колени.
— Я здесь, — успокаивал он, проведя пальцами по моим волосам. — Это был всего лишь кошмар.
Мое дыхание стало учащенным, я боролась со слезами.
— Гораций.
— Я понял это, когда ты причитала, что у тебя нет его бриллианта. Ты чуть не ударила меня по лицу.
— Мне очень жаль, — прошептала я, с трудом сдержав истерику.
Он вытер слезу с моей щеки.
— Все в порядке, — улыбнулся он. — Я цел и невредим.
Я откинулась назад в его объятиях.
— Ты здесь.
— Это наша кровать, и сейчас середина ночи. Где еще я могу быть?
Последние остатки моего сна растаяли.
— Я проснулась, а тебя не было. Я пошла искать тебя и нашла Горация в бальном зале.
— Я так понимаю, он не был рад тебя видеть.
Я поджала губы.
— Полагаю, в некотором роде это спорное утверждение.
Эфраим нахмурил брови.
— Не имеет значения.
Я подпрыгнула от громкого стука, раздавшегося внизу, за которым быстро последовал еще один.
— Что теперь? — прорычал он, осторожно уложив меня на подушки.
Я наблюдала за его обнаженной фигурой, пока он вставал с кровати и натягивал джинсы.
— Оставайся здесь, — сказал он. — Я пойду посмотрю, что там такое.
Я бросилась за ним.
— Если ты думаешь, что оставишь меня одну в темноте, то ты сошел с ума.
— Ладно, — усмехнулся он.
Он бросил мне мой халат, и я плотно запахнула белый шелк вокруг себя.
Эфраим отпер дверь спальни и вышел в коридор.
Я последовала за ним, порадовавшись тому, что, в отличие от моего сна, дом оказался хорошо освещенным, а внизу отчетливо слышался разговор сотрудников службы безопасности.
Один из них, молодой симпатичный мужчина по имени Блейк, встретил нас на верхней ступеньке. Он кивнул мне в знак приветствия.
— Все чисто, мистер Каллаган. Стук, который вы слышали, — это мистер Дарлинг. Он входит в список разрешенных посетителей, поэтому мы проводили его в гостиную. Я как раз собирался подняться, чтобы сообщить вам об этом.
— Мистер Дарлинг? — сказала я.
Эфраим посмотрел на меня сверху вниз.
— Ты знала, что твой отец приедет?
— Он не сказал мне ни слова. Даже не написал.
Эфраим поблагодарил и отпустил Блейка, затем провел рукой по волосам.
— Хорошо. Давай посмотрим, что привело твоего отца в Дарлинг-Хаус в три часа ночи.
Папа встретил нас в ярости. Он излучал раздражение, встав с кожаного клубного кресла, с рукавов его черного пальто капал дождь.
Он впился взглядом в нас с Эфраимом, когда мы спускались по лестнице, чтобы поприветствовать его, заставив нас остановиться.
— Что, черт возьми, здесь происходит? И почему, похоже, здесь нет никого, кто мог бы с этим справиться?
Эфраим обвел взглядом комнату.
— Устраивайтесь поудобнее, сэр. Могу я предложить вам вина? Виски? Мелатонин?
Папа нахмурился и снял пальто, обнажив испачканную грязью белую рубашку, брюки и набор сверкающих на запястьях золотых запонок. От мраморного пола в холле до ковра, на котором он стоял, тянулись грязные следы. Его ботинки были покрыты грязью. И брюки тоже.
— Ты что, прогулялся по болоту, прежде чем войти в дом? — проворчал Эфраим.
Папа посмотрел на пол, затем стиснул зубы.
— Я заехал на кладбище по пути сюда. Чтобы увидеть катастрофу своими глазами.
— Бонавентура не находится по пути из аэропорта, — сказала я.
— Я приехал не из аэропорта.
Я скрестила руки, внезапно похолодев.
— Я не понимаю.
— Последние несколько дней я был на Острове Надежды. По делам. Сегодня вечером я включил новости, и что же я увидел? Умерший член семьи Дарлингов, о котором пишут во всех газетах. Это скандал года. Десятилетия. Всплывают не только старые скелеты, но и тот факт, что моя дочь была выдана замуж по принуждению. — Последнюю часть он подчеркнул воздушными кавычками. — Неужели элита возвращается к традиции браков по расчету? Публика Саванны с нетерпением ждет комментариев.
Мои щеки горели, и я почувствовала, как Эфраим напрягся рядом со мной.
— Я не понимаю, — прошептала я.
— Я говорю тебе, что выступление окончено. Подробности твоего нелепого брака, завещание твоего деда и позор оскверненной семейной могилы — все это в местных новостях. — Взгляд папы немного смягчился, но в его тоне сквозила насмешка. — Ты должна была поехать со мной в Париж, когда у тебя была возможность. Сейчас твоя мама с трудом сдерживает свой ужас.
— Мы с этим разберемся, — сказала я.
— Это никого не касается, кроме нас, — продолжал Эфраим, притянув меня к себе. — Сплетни не живут долго. Это пройдет.
Папа хмыкнул и покачал головой.
— А как же эти взломы? Есть ли причина, по которой в наше время никто под этой крышей, ни охрана, ни кто-либо другой, не может сказать мне, что, черт возьми, происходит? Неужели так трудно поймать вандала и вора?
То, как он смотрел, заставило меня снова почувствовать себя маленькой девочкой, но мне было все равно.
— Мы разбираемся с этим. Полиция, к сожалению, не очень помогла.
— Похоже, на них не стоит надеяться?
— У нас не так много улик, — сказала я. — Кто бы ни стоял за этим, он, похоже, точно знает, куда и когда идти, чтобы не попасться.
Папа хмыкнул, затем снял свои грязные ботинки и бросил их в угол холла.
— Я был в нескольких днях от заключения нового контракта. Мне пришлось перенести это на три недели, чтобы приехать сюда и взять все в свои руки. Черт, твоя тетя Адель выглядит так, будто подошла к ослу не с той стороны. А твоя мать еще более нервная, чем обычно. А это уже о чем-то говорит. Нет, в этой ситуации потребуется нечто большее, чем дополнительная охрана.
— Папочка, мы…
— Заткнись, Уитни.
Эфраим отпустил меня, шагнув вперед.
— Достаточно. Ты приходишь сюда посреди ночи, нарушаешь наш покой и оскорбляешь меня. Я могу извинить все это, но ты не уважаешь мою жену, и нам больше нечего сказать друг другу. — Он указал на дверь. — Уходи.
Папа уставился в пустоту, в нем боролись удивление и ярость.