Анна дрожащими руками взяла бумагу и с нескрываемой печалью в глазах прочитала их. А Томас продолжил:
— Ты видишь, о чём они там писали. О голосах и разговорах. Вспомни, как Робинс часами напролёт говорил сам с собой в своей комнате. И припомни те показания, которые давали те подонки, убийцы Питера, утверждая о каких-то голосах по ночам. Теперь я начинаю подозревать, что они вовсе и не подонки, а просто напуганные ребята, которые действовали в сговоре со своим страхом, а не со своей совестью.
— Но Томас…. - попыталась возразить Анна.
И Томас, приложив палец к губам и сделав умилительную гримасу, дал понять ей, чтобы она его внимательно слушала дальше, и продолжил.
— Дело в том, что я сегодня сам имел возможность общаться с этим собственно призраком Джима Робинзона. Первый мой контакт с ним произошёл за завтраком и ты, моя милая, это очень точно подметила, что я увидел призрака. Только с той разницей, что я его не увидел, а услышал. Позже, в этом кабинете мне опять представился случай войти с ним в контакт. Он подтвердил свою причастность к смерти наших детей. Но самое невероятное в этой истории, что этот призрак намерен продолжать в том же духе. Джим Робинзон считает меня виновным в его смерти, в том, что я построил этот дом на том самом месте, где ему пришлось умереть, что продолжаю жить в нём, зная об этом. Он дал понять, что никакая сила его не остановит. Но я нашёл выход и не дам ему продолжать свои гнусные похождения. Я просто нарушу все его планы и смешаю ему все карты.
— Что ты задумал? — Анна с испугом посмотрела на Томаса, встала из кресла и продолжила, — тебе не под силу бороться с призраками или с приведениями. Может, просто продадим этот проклятый дом и уедем подальше из этих мест?
Но Томас тут же отверг предложение Анны и высказал свои суждения по этому поводу.
— Это не даст никакого результата. Если Джим Робинзон в облике призрака свободно перемещается из дома в дом и даже с улицы на улицу, то ему не составит никакого труда следовать за нами везде, куда бы мы ни уехали. В нашем положении я вижу один единственный выход, и я незамедлительно им воспользуюсь.
Анна с подозрением посмотрела Томасу в глаза, взяла его за руки, и голосом испуганного ребёнка спросила:
— Ты это о чём? Ты хочешь бросить меня с Коринн? И это когда твоя дочь собирается замуж? — Анна расплакалась и закрыла глаза руками.
Томас обнял её за плечи, прижав к своей груди, тихо сказал:
— Проблема в том, что призрак Джима Робинзона обещает в ближайшем будущем расправится с Коринн, а потом взяться за тебя, и всё это может произойти до свадьбы. Но я не могу ему этого позволить, да и какой прок будет в свадьбе нашей дочери, если она даже и успеет выйти замуж, думаю, ей будет обеспечена кошмарная жизнь. Я не хочу, чтобы Коринн закончила свою жизнь так же, как и Виолетта. И не нужно так терзать себя, возможно, всё уладится, и я найду более приемлемое решение, — слукавил Томас, отстраняя Анну от себя на расстояние вытянутой руки для того, чтобы взглянуть в её намокшие от слёз глаза.
Он улыбнулся ей, и Анна невольно ответила ему тем же.
— А теперь вытри слёзы, и пойдём, посмотрим, что ты там приготовила нам на ужин. — Томас перехватил Анну одной рукой за плечи и увлёк её из кабинета прочь.
Анна положила на стол предсмертные записки и, не сопротивляясь, направилась с Томасом Уэли в столовую.
Прошло три дня. Томасу неоднократно приходилось говорить с призраком Джима Робинзона, пытаясь уговорить его не делать никаких попыток для осуществления его зловещих планов. Но всё было тщетно, призрак Джима только раздражал его своим смехом. Томас Уэли принял решение: нарушить все планы призрака Джима Робинзона.
Утром, 14 декабря 1890 года, когда солнце ещё только начинало показывать свои первые лучи, он тихонько пробрался в свой кабинет и, выкурив последнюю трубку, решился на отчаянный поступок.
Томас достал в оружейном шкафу сосуд с ядом и, без лишней нервозности и с чувством достоинства, высыпал содержимое в стакан и налил в него из хрустального графина воды. Без малейшего колебания, поднёс стакан к губам, и в этот момент почувствовал, как неведомая сила удерживает его руку за запястье. Последовал голос Джима:
— Ты не посмеешь нарушать мои планы. Я ещё не покончил с твоими дочкой и женой.
Но Томас равнодушно отнёсся к призыву, собрав все силы, встал, выдернул руку из невидимых тисков и осушил стакан до дна.