Когда Денис отвозил четверых злоключенцев домой, полицейские во главе с Витязем и капитаном Новожиловым ещё оставались на останках Дома Слёз. В завалах нашли четырнадцать тел, неповреждённых огнём и временем — столько же душ, вырвавшихся из заточения, явилось по зову Данилы и Сирила. Среди них было и тело несчастного Тимофея. Денис, сам с трудом верующий в произошедшее, еле-еле подобрал для Новожилова возможные оправдания тому, как пропавший почти месяц назад из морга труп Тимофея Орлова оказался посреди кучи других трупов посреди бывшей аномальной зоны. Он понимал, правда страшна, и даже верящий в магию капитан не готов был её принять.
И вот через некоторые мгновения Денис уже вёз в город тех, кто пережил эту тяжёлую ночь. Тина запросилась на переднее сидение, хотя она и прекрасно понимала, что, начиная с ушедшего вчерашнего дня, Денис возненавидит её за те терзания, которые она причинила и ему тоже, помимо того, что она уже сделала собственными усилиями. На заднем сидении Марк привычно склонял голову на плечо Агаты, которая окончательно оправилась после магического опустошения, и неподвижно смотрел в окно, борясь со сном. Меж тем Агата прижимала к себе Даниила, мирно подрёмывающего на другом её плече. Да, сейчас они все достойны покоя и отдыха. Всё плохое ушло и ещё не скоро вернётся. Во всяком случае, за Марка и другие жертвы Дома Слёз души Агаты и Данилы были спокойны.
Они молчали всю дорогу, все пятеро. Лишь однажды, не вынеся эмоций, Денис выпалил на сидящую рядом Тину:
— Эх, Тина, Тина, ну ты даёшь. Вот не ожидал я от тебя такого. Будем думать, что с тобой делать, когда приедем в Питер.
— Делайте со мной всё, что угодно. Я готова к ответу, — ответила Кристина, не отрывая от трассы притупленного взгляда.
Снова она, квартира Агаты и Данилы. Казалось бы, прошло так немного времени, но он будто не был здесь целую вечность. Как только Марк приехал сюда, он первым делом взял тетрадь, в которой прописывал свои воспоминания, и сжёг её в раковине на кухне.
Денис был вынужден сразу же уехать по вызову в участок, а Агата вместе с Тиной и Данилой засели в комнате с пианино, когда Марк занялся сжиганием изложенного на бумаге прошлого. Они наверняка решали судьбу Кристины — и его судьбу. Но он со своей судьбой давно определился.
«Я уже достаточно про себя вспомнил. Достаточно для того, чтобы ненавидеть. Как там было в одной песне? «Сладостная амнезия освобождает меня, как только догорают страницы»… А ты была права, Тина, когда стирала мне память. Амнезия изменила меня. Я уже далеко не тот человек, чьи воспоминания я писал здесь. Прощай, мой старый «я». Никогда более я не буду тобой».
Теряющая цвет и форму бумага скручивалась в пепельные волны, разбивающиеся в огне друг о друга на искристые тлеющие брызги.
На запах гари сбежался Даниил и, метнувшись к окну, ловким движением отворил форточку.
— Марк, ты что? Задохнуться хочешь? — воскликнул он сквозь прерывистый кашель.
Марк виновато опустил голову, когда он встал около него и вместе с ним стал заворожено наблюдать за разрушительной силой огня. Марк готов был поклясться, что Данила думал о том же — о том, как горел Дом Слёз, выжигая страшную память. Отчего-то легче от это совсем не было. Скорее от такой развязки Марку стало ещё хуже. Но Данила задумчиво улыбался, должно быть, счастливый от того, что он благополучно выручил Марка из беды, и что он справился с той ответственностью, на него возложенной. Тетрадь догорала до последней стадии, когда Даниил, наконец, сказал:
— Мы тут с Агатой посоветовались…. В общем, мы решили, что тебе стоит пожить у нас ещё несколько дней. Мы посмотрим на твоё состояние, а потом отпустим с миром и заново причислим к числу живых. Ты согласен?
Спорить не имело смысла. Однако они уже столько для него сделали, что в понятиях Марка просто выходило за рамки нормы. Святые на земле, который раз подумал про них Марк. И он ответил:
— Да, согласен. С вами мне будет поспокойнее.
— Поспокойнее?
Марк понял, что Даниле нужны объяснения:
— Я хочу подготовиться к абсолютно новой жизни. Я бы больше не хотел быть ни как Немо, ни как Марк Вихрев. Я хочу стать новым собой, с новой историей и новой миссией. И мне, правда, нужна передышка — и люди, которые меня поддержат, — и Марк улыбнулся тому, кого стал считать своим самым лучшим другом после Тимофея.
— Абсолютно новая жизнь, говоришь? Что же, ты хочешь взять себе и другое имя?
— Возможно. Если это поможет стать мне другим человеком.
— Ага, — ответил Данила. — Я, конечно, понимаю тебя и твоё рвение начать всё сначала, но я бы тебе не советовал отказываться от прошлого, какое бы оно у тебя ни было. Как-никак, это послужит тебе фундаментом для стремления в будущее.