В вестибюле «Оуэн Грэхэм Меткалф», куда вели массивные двери темного стекла, царила атмосфера хорошего вкуса, солидности и богатства. Успешные рекламные кампании, заставлявшие публику покупать различные товары — от замороженных полуфабрикатов до шикарных автомобилей, от шоколадных конфет до одноразовых полотенец, от страховых полисов до косметических кремов, ни один из ингредиентов которых не был добыт из организма бедных животных, принесли сюда благородный серо-розовый декор, роскошные алые кожаные кресла, скрытые светильники и стойку администратора при входе. Сержант Джон Дойл, который как по службе, так и в частной жизни был только потребителем продукции, создаваемой обладателями авторских прав, сценаристами, директорами, художниками и режиссерами рекламных роликов, отметил про себя, что броские плакаты и завлекательные тексты приносят доход побольше, чем он мог предположить. Бесконечный ковер цвета промытой клубники, в котором утопали его башмаки, стоил зарплаты сотрудника полиции за год.
Его встретили приветливой улыбкой. Судя по тому, как улыбалась ему девушка за столом, он был самой важной особой в ее жизни. Встреча с мистером Оуэном? Ваше имя, пожалуйста. Из какой вы компании? А, сержант Дойл. Я понимаю. Пожалуйста, присядьте, я доложу, что вы пришли. Присев в приемной, сержант живо представил себе, что высокопоставленным клиентам Оуэна он показался бы назойливым полицейским, из тех, что стреноживают колеса «поршам», запаркованным перед барами. Его пригласили через несколько минут (время ожидания было тщательно рассчитано), барышня, чьим идеалом, судя по виду, была Мадонна, провела его в кабинет Теда Оуэна. Кабинет был обставлен в стиле Квин Элизабет и наполнен предметами, которые всегда должны быть под рукой у бизнесмена: на столе из матированного черного дерева — белый телефон, по которому можно говорить не поднимая трубки, большой бювар с фирменной логограммой на золотом фоне обложки с девственно-зеленой промокательной бумагой и без единого листка писчей. На серебристых стенах дипломы конкурсов рекламы и подписанные фотографии звезд шоу-бизнеса, сотрудничавших с ОГМ. С первого взгляда на Теда Оуэна Дойл заметил элегантный черный галстук от Пьера Кардена на шее и доброжелательную обеспокоенность и желание помочь — на лице.
— Доброе утро, сержант, — указывая на стул, представляющий собой комбинацию стальных трубок и кожи, Оуэн улыбнулся, но не встал. — Садитесь, пожалуйста. Не знаю, в чем может заключаться моя помощь сверх того заявления, которое я уже сделал, но все, что могу… — Эта фраза осталась незаконченной.
— Вы понимаете, что мы должны проверить все, сэр, — заметил Дойл и получил в ответ благодарный взгляд. — Это касается вашего развода. Вы сказали, что отказ Кэролин не испортил ваших отношений.
— Совершенно верно, — голос Оуэна был таким же невозмутимым, как и его лицо.
— А другие утверждают, что ваша настойчивость в этом вопросе очень ее расстроила.
— Я не отвечаю за то, что кто-то утверждает, — возразил Оуэн. — Люди повторяют то, что сказала им моя жена. Мы обсуждали этот вопрос два, максимум три раза и пришли к заключению, что отнесемся к нашим разногласиям абсолютно цивилизованно. Вот и все. Я это уже сказал в своем заявлении.
— Да, сэр, — Дойл помедлил. — Где вы находились в момент смерти вашей жены?
— А почему вы спрашиваете? — в атмосфере разговора возникла легкая, но ощутимая прохлада.
— Просто мне хотелось бы знать, сэр.
— Вы хотите сказать, что я ее убил?
— Я ничего не хочу сказать. Я всего-навсего спрашиваю, где вы находились.
— Хорошо, — сказал Оуэн голосом человека, приготовившегося быть откровенным с налоговым инспектором. — Я понимаю, что вы на службе, и, честно говоря, предполагал, что такой вопрос может всплыть. С пяти часов и до нескольких минут восьмого я был в конференц-зале вместе с парой моих коллег и тремя представителями крупного банка. Мы пели, извините, это жаргон, мы показывали им наработки в надежде получить заказ на рекламную компанию. Чтобы избавить вас от неприятных вопросов, сержант… Никто из нас не покидал это помещение. — Он продолжал: — Тот факт, что наша контора находится в нескольких минутах ходьбы от Тотнэм Корт Роуд, очевиден. Я был здесь. Я могу дать вам имена людей, которые были со мной, на случай, если вы захотите это перепроверить. Я, разумеется, не убивал свою жену… И, как оказалось, могу это доказать.