Когда его рассказ подошел к концу, Джейн с отвращением скривилась.
— Какой подлец! Теперь я понимаю, почему вы думаете, что Кэролин могла быть причастна к его убийству… Но все равно, это на нее не похоже.
— Люди меняются, — заметил Малтрэверс. — Иногда, оглядываясь в прошлое, мы не узнаем и себя. Однако в любом случае происшествие с Джеком Бакстоном и смерть Кершоу так близки по времени, что можно считать второе результатом первого. Тогда выходят на первый план те, кто были близки с Бакстоном, в том числе и Кэролин… а Кэролин мертва.
— Но должны быть и другие, — возразила Джейн. — Кэролин говорила, что их тогда была целая компания, и вы сами сказали, что на дознании лгали многие.
— Правильно — признал Малтрэверс. — Мы говорили только о Кэролин, потому что я знал ее лично. Смерть Кершоу меня не касается. Он умер много лет назад, и, я думаю, заслужил это. Но если из-за этого умерла Кэролин, мне хотелось бы узнать, кто ее убил.
— Мне не хочется об этом думать, — сказала Джейн с видимым спокойствием, но в ее в голосе слышалась злость. — Но если это действительно так, я надеюсь, вы найдете убийцу. Если мне станет что-нибудь известно, я вам сообщу.
— Спасибо. — Он дал ей свой номер телефона. — Я тоже буду вас держать в курсе. — Он заплатил по счету и пошел проводить ее в «Скимитер Пресс».
— Тед Оуэн не появлялся, я имею в виду, с тех пор, как умерла Кэролин? — спросил он.
— Нет. Зачем? — Они остановились около напоминающего эшафот временного заграждения, постоянного атрибута благоустройства в Лондоне. — К компании он не имел никакого отношения, и я не могу вообразить, чтобы он беспокоился о той сумме, которая ему причиталась. — Они подошли к незаметной двери, рядом с которой на стене висела пластиковая табличка «„Скимитер Пресс“ — шестой этаж». — Если хотите еще кофе, можете зайти, но мы находимся на самом верху, а лифта нет. Чувствуешь себя, как доктор на вызовах в старых домах.
— Сейчас я должен идти, может, как-нибудь в другой раз.
Встав на цыпочки, она поцеловала его на прощанье.
— Мне хотелось бы, чтобы это был несчастный случай. Это плохо, но не так ужасно, как убийство. Она слишком хорошо относилась к людям, чтобы кто-то оказался с ней таким жестоким.
XI
Очеловеченный образ мыльного пузырика Бабблз — детище ОГМ, главное действующее лицо в рекламной кампании, призванной убедить британских домохозяек по-иному взглянуть на мытье посуды, стал, благодаря шестимиллионному вливанию, вездесущим. На презентации его безумная улыбка светилась отовсюду — со значков на лацканах пиджаков, со скатертей на буфетных столах. К потолку был подвешен гигантский Бабблз из прозрачного полиэтилена, окруженный, как космическими спутниками, резиновыми надувными Бабблзами меньших размеров, начинающими раскачиваться и кривляться при малейшем дуновении воздуха. В зале толпились стильно одетые рекламщики, сотрудники компании «Перлман Ю Кей», пытающиеся подстроиться под вызывающую у них зависть столичную раскованность в поведении, люди, претендующие на некоторое тангенциальное отношение к кампании, а также неизбежные приятели, любовницы и любители примазаться к подобным сборищам ради дармового угощения. Когда режиссер рекламного ролика, обняв Тэсс, потащил ее знакомиться с исполнительным директором «Перлмана» — «Мистер Кэллоган, эта леди — голос нашего Бабблза» — Малтрэверс едва не пририсовал усы на физиономии этого назойливого типа у себя на значке. Оставалось только надеяться, что Тэсс поведет себя, как благородная дама, и не выцарапает режиссеру глаза.
Он протиснулся к столу с едой, положил себе на тарелку рулет из семги, феттучини с грибами и анчоусы на начинающем расплываться от жары фрисе из салата. Он как раз решил, что лучше выпить австралийского «шардоне», чем чилийского «каберне савиньон», когда кто-то окликнул его по имени.
Удивившись, что его здесь могут знать, он обернулся и увидел мужчину, лицо которого показалось ему знакомым, но имя этого человека совершенно забылось.
— Подскажите, — попросил он.
— «Уорчестер Ивнинг Экоу».
Малтрэверс на минуту задумался, перебирая в мыслях вереницу событий и связанных с ними знакомств, и его осенило.
— Саймон… минутку… Саймон Канклифф. Что ты здесь делаешь? Только не говори, что вышел из дела и занялся рекламой.
— Не совсем так, но я перешел в «Кампейн», что едва ли лучше. А ты почему здесь?
— Давай выберемся отсюда, я тебе все расскажу.
Держа тарелки и бокалы над головами, они лавировали среди жующей и болтающей толпы, пока не нашли свободное местечко у окна. Неудивительно, что Канклифф присутствовал на этом приеме. «Кампейн» для британской рекламы — все равно что еженедельная библия. Он публикует многочисленные, хотя и несколько однообразные новости рекламного бизнеса, оказывающего столь значительное влияние на подсознание и повседневную жизнь западного потребителя; движение многомиллионных сумм, вознесение и падение высокооплачиваемых талантов, создание новых рекламных агентств, которым каждый из учредителей хочет дать свое имя, разработка целых коммерческих стратегий.