— Интересно, что он разузнал, — пробормотал Малтрэверс. Ничто не указывало на то, что Бедфорд собрался назвать имя клиента, но он не стал бы тратить время на пустую болтовню. Ситуация была несколько тревожной, но, поскольку Дженни Хилтон еще не вернулась из Эксетера, не было оснований считать, что она в опасности. Малтрэверс позвонил своему адвокату, чтобы решить другую проблему.
— Дэвид, это Гус. У меня несколько нестандартная просьба. Я думаю, адвокаты разговаривают между собой достаточно свободно, мне бы хотелось узнать, как велико чье-то наследство.
— Думаешь, тебя надули при разделе клада?
— Ничего подобного, к сожалению. Я забыл заказать Богу богатых родственников, когда родился. Меня интересует некто Констанс Элизабет Джилли, умершая в… — Он рассказал предысторию, опустив несущественные детали. — Если ты позвонишь в Маклзфилд этим Гуду и Вилсону, могут они сказать, какая сумма была завещана?
— Возможно, — согласился Ширли, — а если не захотят или не смогут, это всегда можно узнать через Финансовое управление.
— Мне это сказали в Сомерсет Хаус, но я пытаюсь сразу закоротить систему.
— А почему такая спешка?
— Слишком долго объяснять. Ты можешь этим заняться?
— Ты меня заинтриговал. Я перезвоню.
— Хорошо, и не дери за это слишком много. Я на мели.
— Меня устроит приличный ланч и история со всеми подробностями. Ты говоришь из дома? О’кей, я сейчас с ними переговорю, это недолго.
Вешая трубку, Малтрэверс услышал, что Тэсс отпирает входную дверь, напевая «Я все равно здесь» — хит «Фоллиз».
— Я так понимаю, что работа у тебя идет успешно. Утвердили?
— Да, такая пьеса пойдет, — она радостно улыбнулась. — Хочу пойти на Хайгейтское кладбище и положить цветы на могилу миссис Хенри Вуд — на счастье.
— Зачем тебе просить счастья, — возразил Малтрэверс, — иди ко мне, моя девочка. — Они обнялись, и он поцеловал ее в лоб. — Когда начинаются репетиции?
— Через пару недель. Премьера в Олдуич второго сентября. Я, может быть, проработаю до Рождества.
— А может быть, и до Нового года. Думаю, нам надо устроить торжественный ужин в каком-нибудь приятном месте. Может быть, в «Бибендум»?
— Согласна, но ланч — дешевле.
— Об этом не волнуйся. Я всегда готов потратить твои деньги.
— Я это заметила, — улыбнулась она. — Ты почти так же ловко их тратишь, как я твои… Так как у тебя все прошло?
— Мне тоже повезло. Мы оказались совершенно правы, — сказал Малтрэверс.
— Дафне действительно причитаются деньги? Сколько?
— Я как раз пытаюсь это выяснить, но, безусловно, немало. Давай выпьем по чашке чая, и я тебе все расскажу.
Тэсс с замиранием сердца слушала Малтрэверса, цитирующего основные параграфы завещаний.
— Боже мой! — воскликнула она. — Я думала, что все неожиданности на этот день закончились для меня в Пэддингтон. Почему же Констанс поставила такое странное условие?
— Не знаю, но, может быть, Дэвид сумеет выяснить и это, а не только размер наследства.
В соседней комнате зазвонил телефон.
— Может быть, это он?
Тэсс ожидала Малтрэверса в течение добрых десяти минут.
— Глава в прозе и стихотворение. — Он помахал в воздухе листком бумаги. — Дэвид разговаривал с адвокатом, которого, оказалось, он встречал на каком-то обеде в своей коллегии. Тот самолично составлял завещание Констанс и все отлично помнит. Ее жениха убили на первой мировой войне, и она так и не вышла замуж. Все ее чувства нашли выход в зарабатывании денег, а она знала толк в бизнесе. Перед смертью у нее было не менее двухсот тысяч фунтов.
— И она все оставила Дафне? Почему?
— Должно быть, та была ловкой интриганкой с юных лет, — ответил Малтрэверс. — Всегда была ласкова с тетушкой Констанс, посылала к дню рождения поздравительные открытки, смазывала сливочным маслом с обеих сторон. И тетушка клюнула.
— Но почему она поставила условие о браке? — спросила Тэсс.
— Если хочешь, можем поиграть в психологов. Может быть, главным огорчением в ее жизни было то, что ей не пришлось завести семью, и она захотела обеспечить это счастье Дафне.
— Но она бы, наверное, и без завещания вышла бы замуж. Зачем этой Констанс понадобилось так ее связывать?