Я вздохнула.
— Видар, а ты все так же будешь любить меня, когда я стану уже морщинистой старушкой?
Он дотронулся до моего лица тыльной стороной ладони.
— Виктория, я не разлюблю тебя никогда, ни при каких обстоятельствах.
— Но ты же сам останешься молодым и сильным.
Казалось, Видар удивился:
— Тем более у меня будут силы заботиться о тебе, когда ты станешь старой и беспомощной.
— Все это так романтично звучит, — сказала я, пытаясь засмеяться и проглатывая ком, вставший в горле.
Он наклонился под зонт и поцеловал меня, а затем произнес:
— Всему свой черед, Виктория. Не думай о зиме, если сейчас весна.
Я улыбнулась:
— Я все понимаю. Возвращайся во вторник к вечеру. Я придумаю способ, как провести тебя на паром, даже если мне придется спрятать тебя в свой чемодан.
Он случайно задел меня, так что мой зонт выпал и улетел в грязь.
— Виктория, если я не вернусь, ты должна уехать без меня, — сказал он, и его дыхание обожгло мне ухо.
— Я знаю, — ответила я неохотно.
— Если я не приеду в назначенное время, значит, что-то пошло не так, и тебе угрожает опасность.
— Я знаю, — повторила я более твердо. Отойдя назад, я посмотрела на него. Капли дождя стекали по его волосам. — Но ты вернешься.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Земля задрожала подо мной, когда я испытала страх, что могу потерять Видара.
— И я люблю тебя. Давай, чем быстрее ты уедешь, тем быстрее вернешься.
Он посмотрел на меня еще несколько секунд, а потом повернулся и сказал Арваку:
— Вперед, Арвак. Быстрее!
Арвак фыркнул и устремился вперед. Я смотрела на них, удаляющихся между деревьями, а когда они исчезли, осталась совсем одна, под дождем, с грязным зонтиком в руках и неизвестностью, ожидавшей нас впереди.
Глава 27
Я вернулась в свою комнату, переоделась в сухую одежду, прокручивая в голове все возможные варианты побега. Странно было представлять Видара на пароме среди незнакомых ему людей. Что потом? Когда мы прибыли бы в Норвегию, как бы я переправила его в Англию без паспорта? Я считала, что могла бы выучить норвежский и попытаться приспособиться на чужой земле, но такое положение ограничивало бы мои возможности заработать деньги нам на жизнь. Мог ли Видар найти работу? Без рекомендаций, без свидетельства о рождении, без документов об образовании и профессии? Это казалось невозможным, но я не хотела задумываться обо всем этом. Я знала, что не могла бы спланировать все это в одиночку, и я ходила по коридору взад и вперед, пока не решила попросить Гуннара о помощи. Он знал Норвегию, знал язык, порядки. Он знал, как происходят на пароме погрузо-разгрузочные работы, а также разбирался в компьютерах и мог получить необходимую информацию из Интернета. А я была почти уверена, что могу положиться на него, и он не станет задавать слишком много вопросов.
— Я думал, ты совсем разболелась, — сказал Гуннар, выглядывая в открытую дверь.
— Стряпня Марианны поставила меня на ноги, — улыбнулась я. — Здесь сыро.
— Входи, — сказал он. — Я включил отопление. Сегодня ночью будет холодно.
— По ночам всегда холодно. Мы же в самой середине этого чертового Норвежского моря, — сказала я, вешая плащ на спинку кухонного стула. — Может, выпьем по чашке чая?
— Конечно, моя леди. Располагайся, чувствуй себя удобно.
Я села на кушетку. На кофейном столике лежали книги и рисунки. Я взяла один из них и стала рассматривать его. Воин-викинг.
— Как еще у этого парня нет рогов на шлеме? — поинтересовалась я.
— А у викингов на шлемах не было рогов. — Звякнули чашки и ложки. — Ты можешь подвинуть эти книги, если они тебе мешают. Переложи их вместе с рисунками на стол.
Я взяла книги и перенесла их на книжную полку, а потом среди бумаг, которые держала в руке, я увидела фотокопию, откуда как-то раз Гуннар зачитывал мне историю о том, как однажды Один приезжал на остров. Я впилась взглядом в текст, но он был на норвежском языке.
Гуннар поставил чашку с чаем передо мной.
— Нашла что-нибудь интересное? — спросил он.
— Пожалуйста, прочитай мне еще раз то, что написано здесь, — сказала я, протягивая лист ему в руку.
— Зачем?
— Просто интересно.
Я села и подвинула к себе чашку. Сейчас я надеялась вернуть что-то из воспоминаний Халдизы. Мне ужасно хотелось знать, есть ли в записях Ислейфа хоть что-нибудь, схожее со мной нынешней.
— Там было что-то о погоде…
Гуннар сел напротив меня, и, когда он читал, все события то яркими, то темными вспышками проносились в моей памяти.