Хорошим примером того, что многие люди принимают как аксиому, является количество человеческих чувств. Выступая перед слушателями, я иногда прошу их выполнить элементарное упражнение для иллюстрации этой мысли. Я спрашиваю, сколькими чувствами, по их мнению, они обладают. Большинство людей убеждены, что имеют в своем распоряжении пять чувств – вкус, обоняние, осязание, зрение и слух. Некоторые признают еще шестое чувство – интуицию. И к этому списку уже вряд ли что-то можно добавить.
Однако есть несомненная разница между первыми пятью чувствами и шестым. «Первая пятерка» имеет физиологическую природу: нос для обоняния, глаза для зрения, уши для слуха и так далее. Если повредить или подвергнуть опасности орган – чувство может пострадать. При этом никому не известно, что именно служит источником интуиции. Это некое загадочное чувство, которым, как предполагается, в большей степени одарены женщины. Итак, обычной установкой подавляющего большинства людей, с которыми я общался на протяжении ряда лет, является то, что у нас есть пять «ощутимых» чувств и одно «загадочное».
В связи с этим мне вспоминается увлекательная книга «Culture and the Senses» («Культура и чувства»), написанная антропологом Кэтрин Линн Джертс. В ней автор пишет о своей работе с людьми народности анло эве из восточной Ганы. Откровенно говоря, я испытываю некоторое сочувствие к существующим в наши дни обособленным этническим группам. Кажется, будто ученые постоянно выслеживают их, а среднестатистическая семья любого племени включает в себя троих детей и антрополога, который сидит рядом и расспрашивает, что они едят на завтрак. И все же исследование Джертс оказалось довольно информативным для нас, поскольку выявило одну особенность – народность анло эве обладает уникальным в нашем понимании взглядом на природу чувств.
Во-первых, им никогда не приходило в голову считать свои чувства. Сама эта идея кажется им абсурдной. Кроме того, когда Джертс перечислила им классические пять чувств, которые мы считаем аксиомой, анло эве спросили еще об одном. О главном. Они говорили не о «загадочном» чувстве и не о чем-то рудиментарном, что сохранилось исключительно у этого племени, но было утеряно другими народами. Они говорили о чувстве, которое есть у всех нас и которое является основополагающим для нашего существования в мире. Они говорили о чувстве равновесия.
Жидкость и кости внутреннего уха, как известно, отвечают за наше чувство равновесия. Стоит лишь вспомнить о том, какое влияние оказывает на нашу жизнь нарушение равновесия – из-за болезни или под воздействием алкоголя, – чтобы понять, насколько важную роль оно играет в нашей повседневной жизни. Однако большинству людей никогда не приходило в голову включать его в свой список чувств исключительно потому, что хрестоматийные «пять чувств» давно стали для нас аксиомой. Разве что можно допустить существование еще одного, «загадочного»…
Но я убежден, что одним из главных врагов творчества и развития является превозносимый нами здравый смысл. Драматург Бертольд Брехт был убежден: как только мы начинаем считать что-либо самым очевидным на свете, это означает, что мы оставили всякие попытки понять его.
Если вы в процессе чтения не догадались сразу, что еще одно чувство – это равновесие, не расстраивайтесь: большинство моих собеседников тоже не нашли верный ответ. Этот пример и является яркой иллюстрацией того, как разрушаются наши представления об аксиомах.
Подавляющее большинство психологов считают, что помимо пяти общеизвестных чувств мы обладаем еще четырьмя. Первое – чувство температуры (термоцепция), отличающееся от чувства осязания. Нам не всегда нужно дотрагиваться до чего-либо, чтобы ощутить тепло или холод. Для нас это одно из ключевых чувств, ведь люди могут выжить лишь в довольно узком температурном диапазоне. Термоцепция, кстати, является одной из причин, по которым мы носим одежду.
Второе чувство – боль (ноцицепция). Ученые сегодня согласны с тем, что это совершенно особая сенсорная система. Судя по всему, существуют и другие индикаторы определения боли, ощущаемой нашим телом. Особо необходимо отметить и так называемое вестибулярное чувство (эквилибриоцепцию), которое отвечает за наше равновесие и ускорение. И наконец, нельзя обойти вниманием кинестетическое чувство (проприоцепцию), позволяющее понимать, каким образом наше тело и конечности располагаются в пространстве по отношению друг к другу. Оно крайне важно для способности человека двигаться, а значит – жить.
Все упомянутые чувства бесценны для нашего мироощущения и способности существовать в окружающем мире. Но я настаиваю, что гамма человеческих чувств значительно шире!
Например, некоторые люди подвержены явлению, известному как синестезия, когда чувства смешиваются или частично накладываются друг на друга, в результате чего рождается способность видеть звуки и слышать цвета. С точки зрения стандартной логики такие случаи являются аномалиями, бросающими вызов здравому смыслу. Они же демонстрируют истинную силу влияния чувств на наше миропонимание. Тем не менее многие из нас даже не задумываются об их существовании и живут, руководствуясь стереотипами.
В этом отношении показательна судьба Барта. Он был совершенно обычным ребенком и рос в Мортон Гроув (штат Иллинойс). Однако в шесть лет у мальчика начали проявляться экстраординарные способности. Оказалось, что он может ходить на руках почти так же хорошо, как и на ногах. Это было не слишком изящно, но рождало много улыбок и вызывало одобрение семьи. На домашних вечеринках и семейных праздниках люди поощряли Барта исполнить свой фирменный трюк. Без дальнейших уговоров – ведь он и сам получал немалое удовольствие как от своего трюка, так и от всеобщего внимания – Барт вставал на руки, подпрыгивал вверх и гордо расхаживал взад-вперед вверх ногами. С возрастом он натренировался до такой степени, что мог на руках спускаться и подниматься по лестнице.
Все это, разумеется, не имело большого практического значения. В конце концов, способность ходить на руках была явно не тем умением, которое могло помочь учебе или успешной карьере. Однако этот талант действительно снискал мальчику значительную популярность – ведь так интересно иметь среди знакомых человека, который может ходить по лестнице вверх ногами.
Когда Барту исполнилось десять лет, школьный учитель физкультуры с одобрения матери привел ребенка в местный гимнастический центр. Барт вошел туда – и его глаза полезли на лоб от изумления. Он никогда в жизни не видел ничего более поразительного. Там были канаты, параллельные брусья, трапеции, лестницы, батуты, барьеры – всевозможные спортивные снаряды, по которым он мог карабкаться и на которых он мог прыгать и раскачиваться. Маленький Барт словно оказался одновременно в мастерской Санта-Клауса и в Диснейленде. Это было идеальным местом для него. В этот момент его жизнь перевернулась. Вдруг оказалось, что его прирожденные способности могли пригодиться еще для чего-то, кроме развлечения себя и других.
Восемь лет спустя, проведя бесчисленные часы за прыжками, растяжками и поднятием тяжестей, Барт Коннер уже представлял Соединенные Штаты Америки на Олимпийских играх в Монреале. Впоследствии он стал наиболее выдающимся американским гимнастом и первым американским спортсменом, завоевавшим медали на национальных и международных соревнованиях всех уровней. Он был чемпионом США, чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта, чемпионом Панамериканских игр, чемпионом мира, чемпионом Кубка мира и олимпийским чемпионом. Он участвовал в трех Олимпийских играх в 1976, 1980 и 1984 годах. Его выступление на Олимпиаде в Лос-Анджелесе в 1984 году стало легендарным: Барт выступал, едва оправившись после серьезной травмы – разрыва бицепса, – и завоевал две золотые медали. В 1991 году его имя было внесено в списки Олимпийского зала почета США, а в 1996 году – в анналы Международного зала гимнастической славы.