— Что за чушь?! — вскричал Мелфай, взрываясь. — Я миротворец! Логос это доказал! И я докажу!
Руки его затряслись, глаза забегали. Он с опозданием понял, что своим видом сам изобличает себя.
— Выход только один, — произнёс летописец, как приговор. — Верни меч Седьмому миротворцу. Попроси его взять тебя в его странствия. Может быть, разделив с ним его путь, ты откроешь и своё призвание…
Мелфай понял, что всё кончено, и это его взъярило, подарив какую-то неистовую свободу. Раз всему конец, то и осторожничать не нужно!
— Что?! Служить оруженосцем бывшему миротворцу? Ты спятил, летописец! Обойдусь без ваших напутствий, жалкие лицемеры! Я сам знаю, кто я и к чему призван!
Тут он заметил, что четверо храмовых стражников, держа руки на рукоятях мечей, осторожно заходят сбоку. Ещё двое норовят зайти за спину.
Мелфай затравленно оглянулся, ища путь к бегству.
Глаза настоятеля Веремея глядели на него с суровостью и разочарованием. Ещё бы, он только что чуть было не принял поспешное решение и теперь, должно быть, чувствует себя одураченным.
— Не понимаю, зачем ты пытался нас обмануть, Мелфай из Мутных озёр. Правда всё равно всплыла бы однажды. Однако, введя в заблуждение всех нас, ты мог нанести непоправимый вред многим людям. Думаю, это будет мудрым решением, если ты сейчас же отдашь меч-Логос Седьмому миротворцу. Пока не будет принято окончательное решение по твоему вопросу, Маркос остаётся законным носителем Логоса! — последнее настоятель объявил во всеуслышание.
Люд одобрительно загудел. Маркос осторожно шагнул вперёд.
— Так будет лучше, Мелфай. Пусть Логос пока побудет у меня.
«Что ты стоишь?! Защищайся! Твоя мечта вот-вот будет украдена!!!»
Меч не поможет — он не владеет этим оружием. А тут ещё стражники со всех сторон. И ни малейшего намёка на присутствие своего заступника!
И тогда, чувствуя себя зажатым в угол, Мелфай одёрнул левый рукав, обнажив браслет с синим камнем — Камнем Поиска, подаренным Эльмикой. Да, использовать эту вещь вместо магического посоха нелепо. Всё равно, что разделочный нож вместо меча. Но когда руки пусты, лучше уж нож, чем ничего.
— Не подходи ко мне… — прошипел он угрожающе.
Глаза Маркоса расширились: но не от страха за свою жизнь; он как будто почувствовал, что если Мелфай совершит заклятие, пусть даже самое безвредное, то произойдёт нечто страшное…
— Мелфай, прошу тебя… мы тебе не враги. Давай уйдём отсюда и всё обсудим спокойно!
— Убирайся! Ненавижу тебя! — выпалил в ответ юный маг.
Он уже чётко видел готовность стражников наброситься на него гурьбой и точно знал, какое именно заклятие нужно использовать, хотя в Школе магии не изучал ничего подобного.
— Заклинаю сродные мне силы в душах врагов моих, восстаньте и служите тому, кто властвует над вашей стихией, — шёпотом вывели губы формулу заклинания, возникшую в голове невесть откуда. — Повелеваю тебе, мёртвость врагов моих, восстань! Не-е-екро-о-осис Ха-ама-арте-е-е-я!
Изумлённый крик сразу нескольких людей ошеломил и парализовал юного мага. Камень Поиска на его левой руке издал странный магический импульс, и всё в душе его загорелось, запылало в ядовитой радости, приветствуя ужас врагов. Маркос отшатнулся и упал, скрючившись как от удара под дых. Стражники — те вовсе покатились по земле, ревя от ужаса. Они рвали на себе одежду с таким безумным страхом, будто в их нутре поселилось преисподнее существо.
Люди шарахнулись. Кто-то воззвал к Спасителю. Но действие заклятия уже кончилось — Мелфай вновь обрёл себя, свои привычные мысли и чувства, далёкие от того воистину даймонского торжества, какое испытал секунду тому назад. Ударившая через Камень Поиска сила испарилась так же внезапно, как и хлынула. Мелфай почувствовал, что его пальцы снова ему подчиняются. Пребывая в тяжёлом, больном шоке, он глядел не на остальных стражников, выхвативших мечи и нацеливших копья, а на свою руку с мерцающим синим камнем. Ему хотелось зажмуриться, закричать, броситься бежать, чтобы не думать о том, что он только что совершил.