— Да, я мечтаю об этом. И твой упрёк мне неясен. Что плохого в том, чтобы создать могучую империю, которая навсегда закроет легионам Хадамарта путь в Каллирою?
— Может быть, и так. Но я говорю не о стратегии, а о твоей душе. Ты изменилась после Амархтонской битвы. Что-то в тебе уже не то.
— Что же тебя тревожит? — нахмурилась королева.
— Раньше в тебе идеально уживались добрая хозяйка и грозная воительница. Но в последнее время хозяйка засыпает, а воительница бодрствует и превращается в завоевательницу. Может быть, так лучше для королевства. Не знаю. Просто мне очень жаль тебя. Эти стремления принесут тебе только страдания.
Королева вздохнула.
— Я устала. Эта война с Хадамартом слишком затянулась. Когда с ним будет покончено, всё пойдёт по-другому.
— Покончено? С бессмертным теоитом? — глаза Тальги блеснули. — Знаешь, Сильвира, что меня больше всего тревожит? Не то, что Хадамарт может напасть в любой момент или подослать к тебе наёмных убийц. Страшит меня то, что ты думаешь о нём постоянно. Днём и ночью, на больших советах и со своими советниками наедине, ты всё время говоришь о нём. Хамадарт становится частью тебя, Сильвира.
Королева ощутила холодок от её слов. Она не всегда понимала той глубины духовного мира, которую видела зрящая, а сама Тальга далеко не всё могла передать при помощи слов. И сейчас королеве было неясно, что хочет сказать прозорливая храмовница.
— Ты моя наставница, Тальга. Ты можешь хоть сейчас приказать мне отказаться от притязаний на амархтонский престол, и я немедленно покорюсь твоему слову!
— Ты же знаешь, что я никогда не потребую от тебя этого. Я вообще не вмешиваюсь в твои дела, это не моё призвание. Меня заботит только твоя душа, — Тальга покачала головой, проникновенно глядя в серые глаза королевы. — Не стремись к завоеваниям, Сильвира. Эпоху войн пора заканчивать. Каллирое нужны не завоеватели, а миротворцы.
Королева подняла взгляд к клубящимся над её головой тучам.
— Миротворцы, — беззвучно повторила она. — Да, ты права, Тальга. Именно миротворцы, а не миротворец. Один человек здесь уже ничего не изменит.
Глава первая. Два миротворца
Мелфай очнулся от палящего в лицо солнца. Похоже, уже было даже не утро, а время близкое к полудню, когда в Мелисе наступает пик дневного зноя. Время, когда все благоразумные горожане сидят по домам или чайным, нежатся на берегу Лазурного залива или прохлаждаются в Роще дриад. Мелфай же лежал у грязной пригородной таверны посреди заплёванных, замусоренных грядок, на которых уже давненько не росло ничего кроме сорняков. Лежал на спине, раскинув руки, словно воин, павший на поле брани.
Павшим не павшим, но раненым он себя ощущал. Голову ломило от боли. Мелфай прикоснулся к лицу и тихо застонал: левая скула отозвалась тупой болью. Под глазом наверняка красуется огромный кровоподтёк.
Последняя картина вчерашнего вечера всплыла в памяти с удивительной ясностью. Звонко подлетает с его ладони динар, предназначенный для уплаты за ночлег и ужин, монету ловко подхватывает в воздухе левой рукой долговязый разбойник, а правой — что есть силы бьёт его, Мелфая, чуть пониже глаза…
Ох, и дельно же бьёт! Голова гудит как колокол… Славно же встретил путешественника весёлый Мелис! Впрочем, сам виноват. Думать надо было. Кудрявый, светловолосый парень с заплечным мешком, явно крестьянин из морфелонских провинций — чем не идеальная жертва для местных грабителей?
Мелфай приподнял голову, осматриваясь: сколько же он здесь провалялся?
— Очнулся, путешественник? Давай помогу.
Мелфай приподнялся, опираясь на локти и щуря глаза на странного человека, вздумавшего с ним заговорить. Серый халат, острая бородка, в руке посох, на конце которого играет солнечными лучами прозрачный кристалл. Маг, ясное дело! Борода и волосы седые, лицо моложавое, поди пойми, парень это или старик!
Маг придержал его под руку, пока Мелфай вставал, опираясь другой рукой о перекладину хлипкого, сломанного в нескольких местах заборчика.
«Проклятый разбойник, это ж надо так влепить! Ладно монету забрал, но бить-то зачем?»
— Славно тебя отделали. По дороге пристали или сам к ним подошёл? — спросил маг.
— Сам, — виновато опустил голову Мелфай. — Я только и спросил, можно ли переночевать здесь, как тот долговязый сразу: «Деньги есть?» Я подумал, что он хозяин или прислужник какой, да и показал ему динар. А он…
Мелфай скривился от нового приступа головной боли.
— Дальнейшее очевидно, — деловито заметил маг. — А много ли было, кроме того динара-то?