Глава II
Ганс до сих пор никогда не смотрел на женщин — был вполне невинен! И он был чист не только телом, но и душою, т. е. никогда не умел и не хотел углубляться в тайну пола, которая оставалась для него неясной. Мысль, которую ничто еще не потрясло! Непорочное тело, священное как свеча.
Самое большое, если в тот вечер, когда Вильгельмина пришла в бальном платье, он угадал, что такое женщина, видя ее плечи, грудь и все детали. Теперь это воспоминание снова оживало, когда на него смотрела Урсула. Под ее узким корсажем он представлял ее себе, розовую и белую, наполовину одетую…
Греховное видение преследовало его. В особенности, когда Урсула словно намагничивала его своими долгими, властными взглядами. Всегда эти глаза точно путешествовали, уничтожали пространство между нею и им, останавливались на его лице, щекотали его руки, входили в его глаза, целовали его уста и, казалось, пробирались под его одеждою, касались его сердца, терзали, ласкали, жгли, нежили и гладили все его тело!
Чего она от него хотела? Зачем эта странная женщина, приехавшая однажды утром к ним, так мало подходившая к своей обязанности, слишком хорошо воспитанная, точно она ухватилась только за этот предлог, чтобы приблизиться к нему и пробудить в нем эта беспокойство, точно в саду перед грозою, когда ветер качает деревья! Он начинал чувствовать словно какое-то волшебство, но не имел силы противиться. Напрасно он решил больше не смотреть на Урсулу, отвертываться намеренно от прелести ее лица; тем не менее он ощущал через воздух напряженное упорство ее глаз. Всегда глаза Урсулы были устремлены на него; он чувствовал, как они точно прирастали к его телу, жили, показывали свои драгоценности… Даже когда ее не было, когда он оставался один, запирался у себя в комнате, два больших глаза сопровождали его. Он был между ними, как между двумя неумолимыми свечами. Что пугало его больше всего, это то, что они преследовали его даже в церкви… Когда священник перед обедней делал крестное знамение святыми дарами, вместо бледной облатки ему представлялся большой синий глаз, глаз Урсулы, казавшийся ему точно взятым в плен и скрытым под стеклом. Ежедневный, отныне постоянный захват его мысли! Ночью тоже он снова видел их, эти красивые глаза, точно выставленные рядом с ним, принимавшие различные формы во всех фантасмагориях сна, — Ганс вдруг чувствует, как его белокурые волосы растут на подушке, увеличиваются до пределов целого поля обширной зрелой ржи, с двумя единственными васильками, глазами Урсулы, которые столь скрыты, точно потеряны, но которые ему необходимо во что бы то ни стало открыть перед наступлением утра… Затем все неожиданно окутывается мраком… И глаза Урсулы кажутся блестящими дисками на каком-то вокзале. Оттуда глаза снова улетают, парят в воздухе… Какой-то павлин взбирается на крыльцо; его хвост кажется веером из глаз, сотни глаз, похожих на глаза Урсулы. Затем глаза улетают выше; создается целое лицо, показываются бумажные змеи, голубая луна… Вдруг они падают снова на землю, холодные, ставшие менее крупными, неподвижные, напоминающие бирюзу, и через минуту текут, тают, растягиваются, превращаются в море, в голубую лазурь Средиземного моря, где среди волн показывается голова Урсулы, прикрепленная к обнаженному бюсту Вильгельмины, заканчивающемуся туловищем сирены.
Ганс чувствовал себя испуганным, утомленным этими ночами, полными образов и лихорадочных волнений. Днем было еще хуже. Возбуждение юноши, когда в доме поселилась молодая женщина! Возбуждение, в особенности тогда, когда желание этой женщины неотступно преследует его!
Урсула почувствовала страсть к этому Гансу с гордым лицом и красивыми волосами… Она стала теперь более смелой, так как была уверена, что и она сама производит на него впечатление. Она осмеливалась не только смотреть на него своими пламенными, горячими глазами, но отваживалась на более решительное, хотя и мимолетное соприкосновение.
Когда она должна была передать ему что-нибудь, принести письмо, она старалась прикоснуться к его руке, почувствовать его тело. Первые прикосновения любви! Ничтожная точка, где люди встречаются, точно принадлежа друг другу!