Он смотрел на Пронина внимательными, немного усталыми глазами, и Пронину стало неловко перед этим человеком, которого он очень уважал за прямоту и честность. «Сколько дел у него, а вот обо мне заботится», — подумал он.
— Без аркана не желаете в школу являться? — спросил Васильев. — Ко мне сегодня учительница вашего сына приходила… Нехорошо получается, Степан Афанасьевич.
— Приходить жаловаться у нее есть время? — возмущенно воскликнул инженер и взъерошил черные жесткие волосы. — А заняться воспитанием — подмогу просит! Я никого не прошу за меня новый цех пустить! Так пусть же они моего сына воспитывают!
«Они» — он подчеркнул голосом и посмотрел на Васильева в полной уверенности, что тот согласится с ним.
— Те-те-те, — удивленно протянул Васильев и сочувственно покачал головой, словно врач, увидевший опасную опухоль.
— Где у них индивидуальный подход? — воскликнул инженер, встал и прошелся по комнате. Шрам от осколка побагровел на его подбородке.
— Вот что, Степан Афанасьевич, вижу — путаница у вас в этом вопросе неимоверная, — неожиданно для инженера сказал Васильев. — Не знаю, откуда у вас появилась такая странная теория, что, мол, наше дело — строить, а «их» — детей воспитывать? У меня, сами знаете, трое мальчат, а я не собираюсь отстраняться от их воспитания. И вам не советую… Не по-партийному это. И с «индивидуальным подходом» у вас, Степан Афанасьевич, какое-то жонглерство получается. Я так понимаю: в том и состоит он, этот подход, что учительница пришла сюда, что она вам житья не даст, пока вы сыном не займетесь. Да и цех-то пускаете не вы один, если быть справедливым, а мы все… коллективно.
Он помолчал, раскурил трубку, потом, что-то решив, сказал:
— Я посоветуюсь в райкоме, может быть, мы на следующем открытом партсобрании обсудим вопрос об ответственности коммунистов за воспитание своих детей… И не обессудьте — придется мне рассказать о вашей точке зрения на сей счет… Не думаю, чтобы товарищи одобрили ее.
Через два дня после этого разговора в учительскую, хмурясь, вошел высокий статный мужчина с широким шрамом на подбородке.
— Могу я видеть Анну Васильевну? — вежливо спросил он у Якова Яковлевича, снимая синюю шляпу.
— Анна Васильевна, к вам, — окликнул Рудину завуч.
Достаточно было Анне Васильевне Взглянуть на черные вьющиеся над выпуклым лбом волосы, на крутой подбородок, чтобы безошибочно определите: «Отец Алеши».
У Пронина был немного недовольный и расстроенный вид. Он не знал, как следует держать себя: возмущаться ли тем, что эта девчонка опозорила, как он считал, его на заводе, или дипломатично и деликатно выслушать ее. На заводе Пронина называли «комсомольским папашей», потому что он охотно проводил беседы с молодежью, заботился о ней, а здесь его обвиняют чорт знает в чем!
Анна Васильевна сама разрешила его сомнения. Как только они поздоровались, познакомились и сели на диван, она сразу же перешла в атаку:
— Вы знаете об увлечении Алеши кроссвордами? — неожиданно спросила она.
— Н-нет… но что же тут такого? — недоуменно расширил глаза инженер. — Мой Алексей вполне благополучный ученик… Подумаешь, кроссворды! — фыркнул он.
— А то, что ваш вполне благополучный Алексей, окрыленный первым успехом (ему за удачно составленный кроссворд прислали из редакции гонорар шестьдесят рублей), теперь только тем и занимается на всех уроках, что составляет кроссворды, и вместо пятерок у него почти сплошные тройки. Вас это не беспокоит?
Учительница строго и внимательно посмотрела на Пронина.
— Да я и сам заметил, что он перестал зарабатывать… — пробормотал инженер.
— Где зарабатывать? — насторожилась Анна Васильевна.
— Это у нас игра такая, — немного смущаясь, объяснил Пронин. — За каждую пятерку я ему выдаю пять рублей, за четверку — три, а тройка идет бесплатно.
— Значит, перевели на сдельщину? — ахнула Рудина. — Но вы же приучаете его учиться ради денег и этим развращаете!
Отец молчал, чувствуя, что, действительно, что-то сделал не так в этом тонком деле, и в его больших черных глазах появилось выражение смущенности.
Яков Яковлевич, слышавший весь разговор, сказал как бы про себя: «Ну, и ну!» — и вышел, чтобы не стеснять Рудину.
— Вы своим сыном по-настоящему не интересуетесь! — вдруг решительно заключила Анна Васильевна и с неприязнью посмотрела на Пронина.
— Что же, я по-вашему, не хотел бы заняться сыном? — оскорбленно спросил инженер, — но некогда, понимаете, дохнуть не-ког-да… Завод! А вам государство поручило… — Но здесь он запнулся, вспомнив свой недавний разговор с секретарем.