Впрочем, один случай вскоре изменил отношение начсанарма к Глебу Владимировичу. А было это так.
Однажды Г. В. Степанов получил распоряжение развернуть госпиталь на 600 коек в одном из населенных пунктов. В его распоряжении оказалась одна уцелевшая хата и пять палаток.
Сначала Глеб Владимирович старался убедить начальство, что выполнить приказание в таких условиях невозможно. Но приказ есть приказ, тем более, что выполнения его настоятельно требовала обстановка. Прошло четыре дня, и полковник Тарасенко приехал лично проверить, как справился со своей задачей начальник госпиталя. Он был поражен: госпиталь мог в любой момент принять сотни раненых! Глеб Владимирович сумел приспособить под палаты полуразрушенные здания школы и клуба. Начальник госпиталя получил тогда от начсанарма вполне заслуженную благодарность.
У А. М. Тарасенко я учился службе. Он говорил, например: «Бойся начальства не тогда, когда часть ведет бой, а тогда, когда она стоит в резерве или обороне». Действительно, в период затишья начинались нескончаемые проверки. Нас проверял санитарный отдел фронта; мы проверяли госпитали и медсанбаты; те в свою очередь выезжали в полки и батальоны. Ох, уж и «нагорало» тому, кто вовремя не сумел «упредить» комиссию и сделать все, как положено.
Доставалось от начсанарма и мне за то, что я, по его мнению, был недостаточно требователен к подчиненным. «Ну, зачем зря тратить время на разговоры и убеждения?! — говорил он. — Приказывайте, а подчиненный обязан выполнить приказ и доложить об исполнении!»
Так Александр Маркович воспитывал во мне, сугубо гражданском враче, то, что представлялось ему необходимыми чертами офицера медицинской службы. Но, должен признаться, несмотря на мою длительную службу в армии, достичь желаемого моему наставнику так, кажется, и не удалось.
Многие его советы и рекомендации я усвоил, особенно о работе армейского хирурга во время боевых действий, когда в медсанбатах и госпиталях скапливалось большое количество раненых и очень хотелось самому встать за операционный стол и помочь хирургам.
— Вы, Владимир Васильевич, являетесь не просто хирургом, — говорил Тарасенко, — а хирургом-организатором.
Пользуясь тем, что мы часто разъезжали по воинским подразделениям в одной машине, Александр Маркович прямо и косвенно «вдалбливал» мне в голову эту мысль. В общем, его аргументы были правильными и сводились к тому, что если не заниматься должным образом организаторской деятельностью, то дело может обернуться плохо, и тогда сотня хирургов не сможет ликвидировать тяжкие последствия нераспорядительности военно-медицинских администраторов!
Я понимал справедливость его доводов, но часто не мог справиться со своей «хирургической душой». Дело прошлое, можно признаться: когда очередная военная операция заканчивалась и ЧП не было, я уезжал по медсанбатам и госпиталям, останавливался в каком-нибудь особенно перегруженном ранеными госпитале и на несколько часов вставал за операционный стол. Тем не менее мне становилось все очевиднее: главное, чем надлежит заниматься армейскому хирургу, — это вопросы организации и тактики военно-санитарной службы. Тут Тарасенко был совершенно прав.
Как писал еще Н. И. Пирогов, «хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи и предупреждения беспомощности и вредной по своим последствиям неурядицы». Лучше не скажешь! К сожалению, мы и в 1942 году, и даже еще в начале 1943 года, только постигали эту истину на собственном горьком опыте.
Известно, что каждая армия располагала 20—25 госпиталями (большинство из них было хирургическими). Каждый госпиталь рассчитан на прием 200—300 раненых, а фактически может принять и обработать раза в два больше. В госпиталях, как правило, — полные комплекты имущества и хирургического инструментария, оборудования и необходимое количество врачей, медсестер, санитаров. И если разделить поступающих раненых за всю операцию на количество имеющихся в армии госпиталей, то нагрузка на каждый из них оказывается не такой уж большой. При этом надо учесть непрерывную эвакуацию раненых во фронтовую госпитальную базу. Помня о своей работе хирургом госпиталя, когда нам в тяжелой обстановке не пришли на помощь, я сейчас всячески добивался лучшего использования всего наличия госпиталей. Оказалось, что решить эту проблему практически не так-то просто. При стремительном наступлении армия должна иметь резервные госпитали (примерно около половины общего количества), которые необходимо держать свободными, чтобы в нужный момент перебросить их в намеченный пункт. Мы старались использовать их персонал для помощи работающим госпиталям. Это несколько облегчило положение врачей, медицинских сестер, но мало сказывалось на пропускной способности госпиталя и увеличении количества обрабатываемых раненых. Так, мы с А. М. Тарасенко поначалу не нашли наилучших способов использования всех наличных сил и средств в операции; товарищам в некоторых других армиях удалось сделать больше.