Объясняться с поляками оказалось не так уж трудно — в польском языке много знакомых нам слов.
Р. И. Шарлай — мой незаменимый товарищ лучше других знал польский язык и запросто объяснялся с больными. Они уважительно называли его «пан доктор» и беспрекословно выполняли все его назначения. Особенно подружился Шарлай с маленькими пациентами. Те толпой ходили по пятам за добрым «паном доктором» и ждали, когда он обратит на них внимание, потреплет по щеке или угостит таблеткой глюкозы.
За два-три дня городскую больницу нельзя было узнать. В отделениях навели идеальную чистоту и порядок. Раненые и больные лежали в чистом белье, перевязанные, ухоженные, а главное — хорошо накормленные.
С поляками — врачами и медицинскими сестрами — мы сдружились так, будто век работали вместе. Даже монашки, поначалу чопорные, молчаливые, с каменными лицами, начали приветливо улыбаться и охотно вступали в разговор.
— Хоть вы в бога и не веруете, а поступаете, как учит Христос! — говорила нам их наставница, которая ухаживала за больными вместе с послушницами. В ее устах это, видимо, было высшей похвалой.
Незаметно пролетели две недели. Нашей армии предстояло передислоцироваться в район действий 3-го Белорусского фронта.
IV. ПОБЕДА
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!
В ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ
Зимой 1945 года войска 3-го Белорусского фронта, куда теперь входила наша 28-я армия, вели бои на территории Восточной Пруссии. Гитлеровское командование возлагало большие надежды на прочность линии обороны в этом стратегически важном районе.
Нашим воинам предстояло прорвать несколько оборонительных рубежей. От Немана до реки Дейме, на протяжении более 100 километров, фашисты соорудили расположенные в шахматном порядке мощные железобетонные пулеметные и артиллерийские доты со стенами толщиной до двух-трех метров. Подходы к ним прикрывались многорядными проволочными заграждениями, противотанковыми рвами, минными полями. В опорные пункты были превращены города, деревни и даже отдельные хутора. Обилие рек, озер, каналов, лесных массивов создавало дополнительные трудности.
Боевые действия в центральных районах Восточной Пруссии развернулись в конце января 1945 года. Вскоре наши войска овладели рядом городов и прижали противника к заливу Фришес-Гаф юго-западнее Кенигсберга.
Начались ожесточенные бои по уничтожению вражеской группировки, обосновавшейся в районе города Хейлигенбейль. Враг сопротивлялся здесь особенно яростно. Сконцентрировав на небольшом участке свои силы, гитлеровцы стремились создать заслон, удержать как можно дольше этот город, чтобы вывести на косу Фрише-Нерунг для эвакуации хотя бы часть солдат и боевой техники.
Но натиск наступающих был неудержим. 25 марта 1945 года Хейлигенбейль пал. Затем настал час немецких дивизий, прижатых на косе Фрише-Нерунг. Здесь скопилось много танков, орудий, машин, повозок. Все попытки врага вырваться из окружения, его отчаянные контратаки ни к чему не привели. 29 марта гитлеровская группировка юго-западнее Кенигсберга была уничтожена.
6 апреля начался штурм Кенигсберга. После трех дней боев противник был полностью разгромлен. Осиное гнездо агрессора — Восточная Пруссия — было навсегда обезврежено.
Наша 28-я армия, участвуя в наступлении, вела ожесточенные бои под городами Эйдкуннен и Гумбиннен.
Раненых у нас было много, особенно с пулевыми ранениями. Противник оборонялся яростно, используя в уличных боях выгодные позиции для прицельного огня из автоматов и пулеметов. Фашисты группами рассредоточивались по чердакам и оттуда поливали улицы пулеметным огнем. Выбивать их было очень трудно.
— Эх, доктор, доктор, — горестно говорил обветренный, усатый боец хирургу Любе Шарлай, — где же справедливость! Я от Сталинграда до Восточной Пруссии прошел, а теперь перед самым концом войны должен в госпитале лежать! Неужели за неделю не поправлюсь?
— Нет, дорогой, и за месяц вряд ли поднимешься, — отвечала Люба. — Ведь у тебя кость перебита на правом плече, нога ранена. Видимо, войну кончать будут уже без тебя…