«Пока мы раскладывали свое имущество, — рассказывал начальник госпиталя, военврач Шахназаров, — расставляли койки и готовились к приему раненых, старший лейтенант — сапер все ходил и покрикивал на девушек, чтобы они не приближались к минам. Меня упрекал, что я слишком тороплюсь, если, не дай бог, случится взрыв, то от госпиталя ничего не останется.
Наконец подошла подвода с двумя солдатами, я попрощался с лейтенантом и ушел в здание. Уходя, слышал, как он о чем-то говорил и шутил. А потом раздался сильный взрыв, посыпались стекла, штукатурка, меня сбило волной. Когда выбежал во двор, то не увидел ни старшего лейтенанта, ни двух солдат, ни лошади с повозкой… Вероятно, одна из мин каким-то образом сдетонировала, и произошло непоправимое».
Обидная, нелепая смерть, но сколько пришлось повидать их за годы войны!..
Выяснив, в какой помощи нуждается госпиталь Шахназарова, поехали в медсанбаты, которые были расположены поблизости. По узким улицам Гумбиннена пришлось продвигаться осторожно. Тянуло гарью. То тут, то там вспыхивала перестрелка. Немцы-смертники засели на чердаках и крышах домов и обстреливали улицы. Бойцам приходилось прочесывать дом за домом, квартал за кварталом.
Помню, был такой случай: в медсанбат доставили раненого эсэсовца и хотели оказать ему помощь. Но он сорвал повязку, выхватил из сапога нож и замахнулся на врача. Однако ударить не хватило сил, нож выпал из ослабевших рук. И раненый зверь остается зверем…
Гитлер бросал в бой последние резервы. Среди защитников городов все чаще стали попадаться желторотые юнцы и пожилые люди — ветераны прошлой войны. После артиллерийского налета или залпа «катюш» они в страхе разбегались по подвалам и чердакам, «огрызаясь» как попало автоматным огнем. Опытных, умелых и наглых гитлеровских вояк, начавших войну где-нибудь под Варшавой или Дюнкерком и затем переброшенных на Восточный фронт, осталось мало: они «растаяли» в кровопролитных боях на бескрайних российских просторах.
Советская Армия мощной лавиной неудержимо продвигалась вперед. На пути отступления врага оставалось все больше военной техники, машин, боеприпасов, продовольственных складов. Пути для переброски всего этого в Германию были отрезаны.
Отгремели залпы на косе Фрише-Нерунг. Военные действия в Восточной Пруссии подходили к концу.
СЛЕДЫ ЗВЕРЯ
Вскоре мы обосновались в городке Домнау. От этого небольшого городка с его благоустроенностью, обилием зелени и островерхими черепичными крышами веяло уютом. Кто мог знать, что и здесь фашизм оставил свои страшные следы…
На окраине Домнау, замаскированный под госпиталь, был размещен фашистский концлагерь. Там томилось около 700 советских, французских, бельгийских, итальянских и польских военнопленных. Лагерь охранялся эсэсовцами. Людей подвергали пыткам и издевательствам, травили собаками, убивали. Ни о какой медицинской помощи не было и речи.
Особенно жестокий режим был создан для пленных советских воинов. Их помещали в отдельные бараки; вся их пища состояла из миски свекольной бурды и ломтя хлеба с опилками. Истощенных, больных и раненых ожидало неминуемое уничтожение.
В тот день, когда мы побывали в лагере, ворота его были широко открыты. Те, кому довелось остаться в живых, дождались свободы. Специально созданные службы обеспечивали их одеждой, питанием. И трогательно, и грустно было видеть, как расставались на перекрестках жизненных дорог эти люди, выстоявшие в фашистском аду. Все они — французы, поляки, итальянцы — со слезами на глазах благодарили своих избавителей — советских солдат.
Концлагерь Домнау оставил неизгладимое, тяжелейшее впечатление, и мы невольно задумались над тем, как фашистский режим извратил и растлил самую светлую и добрую профессию на земле — профессию врача, призванного помогать людям, исцелять их от физических и душевных страданий. Врач-гитлеровец нередко превращался в изощренного мучителя, садиста, экспериментатора на живых людях. Какие чудовищные «опыты» ставили эти палачи в белых халатах над заключенными Дахау, Бухенвальда, Освенцима…
Фашисты «изучали» на своих жертвах действие новейших препаратов, призванных сломить психику испытуемого, а также свойства отравляющих и иных веществ. Проводились эксперименты для определения воздействия ледяной воды на живой организм. Людей помещали в ледяную воду и оставляли там до тех пор, пока они не теряли сознание. Большинство погибали при понижении температуры тела до 25—26 градусов. На оставшихся в живых проверяли эффективность различных методов привести их в чувство. Столь же хладнокровно военнопленным делались прививки культур брюшного и сыпного тифа, их заражали малярией и изучали фазы развития заболевания и гибель подопытного.