— Нечего держать таких в институте! Гоните вон! Вон!
Стоило больших трудов успокоить его. Логика моих рассуждений была примерно такова: проштрафившихся студентов у нас не так уж мало, и если их всех гнать, то кто же останется?
— Дело ваше! Вы ректор, вам и решать, а я свое мнение высказал! — совсем рассердился Мясников.
К великому сожалению, Александр Леонидович не дожил до 50-летия Советского государства, гражданином и строителем которого он был до последнего дня своей жизни. Его именем назван Институт кардиологии Академии медицинских наук СССР в Москве.
Кафедру факультетской хирургии, где некогда работал Н. Н. Бурденко, в послевоенные годы возглавил его достойный преемник — генерал-лейтенант медицинской службы Н. Н. Еланский. Воспитанник Военно-медицинской академии имени Кирова, Николай Николаевич долго работал под руководством выдающегося хирурга С. П. Федорова.
Участник боев на Халхин-Голе и в Финляндии, Еланский занимал во время Великой Отечественной войны должность главного хирурга фронта. Он пришел в институт, имея огромный опыт организационной и научной работы. Еланский-лектор не пользовался столь громкой славой, как Мясников или Ахутин. Кое-кто считал, что у него нет дара подавать учебный материал живо и образно. Однако, увидев Николая Николаевича за операционным столом или в палате около больного, все проникались к нему благоговейным уважением.
Трудно было представить, как этот огромного роста человек, с невероятно большими ладонями и толстыми пальцами, мог так виртуозно выполнять самые тонкие манипуляции на сосудах. Нельзя было не дивиться его изумительному мастерству.
Рост, размеры рук и ног были у Николая Николаевича настолько необычными, что, стоя с ним рядом, все невольно чувствовали себя ничтожно маленькими. Когда мы бывали с Еланским за границей, то постоянно ловили восхищенные взгляды своих коллег. Они словно говорили: «До чего же большой и красивый русский человек!» Невольно пожалеешь, что в природе мало таких обаятельных представителей рода человеческого. Впрочем, сам Николай Николаевич очень сетовал, что природа так расщедрилась по отношению к нему.
— Приедешь во время войны в медсанбат или госпиталь, — рассказывал он, — и сколько хлопот людям доставишь: халат ни один не лезет, кровать для меня не найти — хоть из двух одну делай, а уж об обуви и говорить нечего, всю жизнь шью по специальному заказу.
Когда в институте отмечалось 70-летие Н. Н. Еланского и ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, Маршал И. С. Конев, с которым вместе они долго воевали, в своем приветственном выступлении рассказал следующий эпизод, связанный с необычным ростом Николая Николаевича.
В боях за Будапешт был тяжело ранен командующий корпусом генерал-лейтенант И. М. Афонин. Маршал отдал распоряжение, чтобы к раненому срочно выехал Н. Н. Еланский. Дело было весной, дороги развезло, и Николай Николаевич решил лететь на небольшом самолете, который мог совершить посадку на любом «пятачке». Но, приехав на аэродром, он с огорчением увидел, что… не помещается в самолете. Поскольку лететь нужно было во что бы то ни стало, летчик предложил разместиться так, чтобы хоть голова и туловище находились внутри, а ноги — ноги, на худой конец, можно было привязать к фюзеляжу самолета.
Так и полетели. Когда прибыли на место, на лугу уже стояла наготове санитарная машина, и врач с нетерпением ожидал появления своего знаменитого коллеги. Вдруг он увидел, что летчик развязывает какие-то ремни и освобождает огромные онемевшие ноги, торчащие из самолета. Врач был в полном недоумении. И только когда «освобожденный» Николай Николаевич встал во весь рост, тот понял, в чем дело…
Все в зале долго смеялись, выслушав этот рассказ. А бывший пациент Еланского — командующий корпусом добавил следующее:
— Если бы тогда Николай Николаевич не прилетел, я, возможно, не стоял бы сегодня перед вами. У меня были повреждены не только голова, руки, ноги, но и кишечник. Своей жизнью я всецело обязан дорогому доктору. Желаю ему как можно дольше жить и работать на благо Родины!
По соседству с кафедрой хирургии находилась факультетская терапевтическая клиника. После смерти Максима Петровича Кончаловского ее возглавил выдающийся ученый терапевт В. Н. Виноградов.
Деятельность Владимира Никитовича как клинициста-терапевта была многогранна, диапазон его научных исследований весьма широк. Новатор в науке и практической медицине, он использовал новые, более совершенные методы лечения и вместе с тем никогда не назначал «модных» препаратов, недостаточно проверенных на практике. В центре его трудов всегда находился больной человек, окружающая его среда, условия быта, приобретенные и унаследованные заболевания. Виноградова отличала какая-то особенная чуткость к больному, глубокое сострадание ему. И выражалось это прежде всего в том усердии, с которым Виноградов стремился создать в клинике охранительный режим для больного, почти домашнюю, уютную обстановку.