В. П. Демихов — автор многих оригинальных методик пересадки органов — объяснял вначале свои неудачи чисто техническими причинами и последующим развитием инфекции. Он не признает существования иммунологической борьбы организма с навязанной ему тканью. Ну что ж, каждый экспериментатор имеет право на собственные взгляды и собственные заблуждения. Мы же убеждены, что именно несовместимость тканей, а не техника — центральный вопрос всей проблемы трансплантации. От преодоления тканевого барьера в первую очередь зависит успех пересадки органов. Преграда тканевой несовместимости еще грозит своими подводными рифами. И хотя основная функция сердца механическая, а не химическая и не секреторная, нет оснований сбрасывать со счетов действие иммунологических факторов.
Сейчас многие ученые, оперирующие на сердце, считают, что проблема тканевой несовместимости при трансплантации сердца оказалась более сложной и трудноразрешимой, нежели при пересадке почек. Указывается, что, чем больше различий в тканях донора и реципиента, тем раньше выявляются симптомы отторжения сердца и наступает гибель больного.
Логическим развитием работ В. П. Демихова явились исследования ряда отечественных и зарубежных ученых. В 1958 году Голдберг (США) с соавторами опубликовал результаты трех попыток заменить сердце трансплантатом. Но пересаженные им сердца работали очень недолго — от 20 минут до 2 часов. Веббу, использовавшему ту же методику, удалось продлить жизнь пересаженного сердца до 7 часов 30 минут.
В 1960 году Норман Шамуэй (США) предложил новую методику, тщательно отработанную на собаках. Сущность ее состояла в том, что удаляется не все, а лишь бо́льшая часть сердца — желудочки и нижняя половина предсердия. Верхняя же часть предсердия вместе с крупными венами остается на месте. У донора выкраивается таких же размеров и формы трансплантат, который и переносится на место изъятых тканей. При подавлении тканевой несовместимости 80—90 процентов оперированных Шамуэем животных выживали, причем в отдельных случаях жили свыше года.
Методика, разработанная Шамуэем, оказалась более простой в техническом отношении и наиболее рациональной: при ее использовании сокращалось время операции, уменьшалось количество сосудистых швов, время ишемии органа.
Но шли опыты и в другом направлении.
22 января 1964 года в клинику медицинского центра Миссисипи привезли 68-летнего больного (сердечная недостаточность) в крайне тяжелом состоянии, без сознания. К вечеру начало резко падать артериальное давление, появилась мерцательная аритмия. Больного перевели на управляемое дыхание, применили целый комплекс реанимационных мер. Но — безуспешно. Надо сказать, что коллектив специалистов этой клиники под руководством Джеймса Харди давно уже готовился к пересадке сердца, исподволь отрабатывал методику, заранее был определен даже состав будущих бригад. Словом, психологически врачи были подготовлены к осуществлению этой операции. 23 января состояние больного стало угрожающим, приближалась неотвратимая остановка сердца.
В это же время в клинике находился другой больной — молодой человек, умиравший от опухоли мозга. Никаких надежд на его спасение не оставалось, и родственники разрешили использовать его сердце для спасения другого человека. Но в последнюю минуту у врачей все же не хватило духу взять у больного, пусть даже обреченного, его бьющееся, трепещущее сердце.
Но как быть с тем, умирающим? Больного срочно взяли на операционный стол. Почти в тот же момент его сердце остановилось. Подключили аппарат искусственного кровообращения. И тут перед лицом грозно нараставших трагических симптомов врачи решились на смелый эксперимент. Они пересадили больному заранее подготовленное сердце шимпанзе. После согревания и дефибрилляции оно начало ритмично сокращаться — 90 раз в минуту. Но тут же стало очевидно: небольшие размеры сердца обезьяны не могут обеспечить достаточного кровоснабжения человеческого тела. Желудочки и предсердия то и дело переполнялись, и Харди приходилось проталкивать скопившуюся в полостях кровь, сдавливая сердце рукой. Прожив два часа с сердцем обезьяны, больной погиб.
При всей необычности эксперимента Джеймса Харди, его не следует недооценивать — важен и ценен каждый шаг на пути к цели, любой штрих помогает дорисовать пока неоконченную картину.
Наука должна ее дорисовать, должна во что бы то ни стало! И многообразные исследования продолжаются. У нас в Советском Союзе их ведут Б. Петровский, В. Бураковский, А. Вишневский, В. Демихов, Е. Мешалкин, Г. Соловьев, В. Савельев, В. Шумаков и другие.